Сергей Лукьяненко - Дозоры - Ночной Дозор. Дневной Дозор. Сумеречный Дозор [сборник litres]

Я ответил сразу. Я уже думал об этом, едва прочитав книгу.

– Ну и что, Света? Ну и что с того? Люди не могут пользоваться своей Силой. Мы – можем. Какая разница?

– Разница в том, что люди с этим никогда не смирятся. Даже самые хорошие, самые добрые всегда поглядывают с завистью на тех, кому дано больше. На спортсменов, на красавцев и красавиц, на гениальных и талантливых. Но тут и жаловаться-то не на что… судьба, случай. А теперь представь, что ты – обычный человек. Самый обычный. И вдруг узнаешь, что кто-то живет сотни лет, умеет предугадывать будущее, исцеляет болезни и наводит порчу. Все всерьез, все по-настоящему! И все – за твой счет! Мы – паразиты, Антон. Такие же, как вампиры. Такие же, как синий мох. Если это выплывет наружу, если придумают какой-нибудь прибор, отделяющий людей от Иных, – на нас станут охотиться и нас станут истреблять. Рассеемся среди людей – выловят поодиночке. Собьемся в кучку и создадим свое государство – забросают атомными бомбами.

– Разделять и защищать… – прошептал я главный лозунг Ночного Дозора.

– Верно. Разделять и защищать. И не людей от Темных, а людей от Иных вообще.

Я засмеялся. Я смотрел в ночное небо и смеялся – вспоминая себя самого, чуть-чуть моложе, идущего по темной улице навстречу вампирам. С горячим сердцем, чистыми руками и пустой, холодной головой…

– Мы столько раз с тобой говорили, в чем же наше отличие от Темных… – тихо сказала Светлана. – Я нашла еще одну формулировку. Мы – добрые пастухи. Мы бережем стадо. Наверное, это уже немало. Но только не надо обманываться самим и обманывать других. Никогда все люди не станут Иными. Никогда мы не откроемся перед ними. И никогда не позволим людям построить более или менее приличное общество. Капитализм, коммунизм… дело не в этом. Нас устроит только мир, в котором люди будут озабочены размером кормушек и качеством сена. Потому что как только они вынут голову из кормушки, оглядятся и увидят нас – нам придет конец.

Я смотрел в небо – и баюкал на коленях руку Светланы. Только руку, теплую и безвольную… совсем недавно обрушивавшую громы и молнии на ведьму-вредительницу…

Беспомощную руку Великой волшебницы, в которой в два раза меньше магии, чем во мне.

– И ничего не сделать, – прошептала Светлана. – Дозоры не выпустят людей из хлева. В Штатах будут большие и сытные кормушки, в которые хочется зарыться с головой. В каком-нибудь Уругвае – редкая травка на косогорах, чтоб не было времени посмотреть в небо. Все, что мы можем сделать, – выбрать хлев посимпатичнее и покрасить его в веселенький цвет.

– Если рассказать об этом Иным?

– Темных это не огорчит. Светлые смирятся. Я узнала правду, которую не хочу знать, Антон, – и смирилась. Может быть, мне не стоило тебе говорить? Но это было бы нечестно. Словно ты тоже часть стада.

– Света… – Я посмотрел на слабый свет ночника в окне. – Света, а какова магическая температура у Надюшки?

Она помедлила, прежде чем ответить.

– Ноль.

– Величайшая из Великих… – сказал я.

– Абсолютно лишенная магии… – откликнулась Светлана.

– Что нам теперь делать?

– Жить, – просто сказала Светлана. – Я Иная… и поздно изображать невинность. Беру я Силу у людей, тяну из сумрака – все равно это чужая Сила. Но моей вины в этом нет.

– Света, я поеду к Гесеру. Прямо сейчас. Я уйду из Дозора.

– Знаю. Езжай.

Я встал, придержал качнувшийся гамак. Было темно, и я не мог разглядеть лица Светланы.

– Езжай, Антон, – повторила она. – Нам будет трудно смотреть в глаза друг другу. Надо время, чтобы свыкнуться.

– Что там, на пятом слое? – спросил я.

– Тебе лучше не знать.

– Хорошо. Я спрошу у Гесера.

– Пусть он и отвечает… если хочет.

Наклонившись, я коснулся ее щеки – она была мокрой от слез.

– Противно… – прошептала она. – Противно… быть паразитом.

– Держись…

– Я держусь.

Когда я вошел в сарай, хлопнула дверь – Светлана ушла в дом. Не включая свет, я сел в машину, захлопнул дверь.

И что тут наработал дядя Коля? Заведусь или нет?

Машина завелась сразу, мягко и очень тихо заурчал дизель.

Включив ближний свет, я выехал из сарая.

Правила маскировки?

Плевать. К чему пастуху таиться от овец!

Легким пассом я открыл ворота, не вылезая из машины. Выехал на улицу – и тут же газанул. Деревня казалась пустой и безжизненной. Овцам подсыпали в корм снотворного…

Машина вырвалась на проселок. Переключившись на дальний свет, я вдавил газ. В опущенное стекло ударил ветер.