Владимир Пекальчук - Трюкачи

К началу они опоздали: драка в самом разгаре. Киоко наметанным глазом сразу определила, что дела Такехисы, невысокого, но крепкого и подвижного парня, плохи: дышит он тяжело и выглядит растерянно, судя по пыли на школьной форме — уже побывал на полу. Загадочный Йома, тоже невысокого роста, но субтильнее, и тоже блондин, видимо, натуральный, держится абсолютно спокойно.

Быстрая серия ударов Такехисы подтвердила первое впечатление: своего противника он ни разу серьезно не достал и был спасен от повторного падения только стеной.

— Чтоб тебя, гад вертлявый! — выпалил Такехиса, тяжело дыша, — что ты дергаешься туда-сюда, дерись, как мужчина! Слабо ударить хоть раз в ответ?!

В голосе Йомы Киоко без труда различила неприкрытую насмешку.

— А зачем мне тебя бить? — пренебрежительно улыбнулся он.

— Ах, ты!! Презираешь меня?! Сейчас по-другому запоешь!

В руке Такехисы появилось лезвие выкидного ножа, толпа ахнула от ужаса, и Киоко поняла, что дело приобрело неожиданно скверный оборот: блондинчик действительно оказался отморозком. Она уже собралась послать Рюиджи звать кого-то из учителей, а самой попытаться как-то образумить дерущихся, когда случилось невероятное.

Такехиса рванулся вперед, выбросив руку с ножом, Йома шагнул в сторону почти неуловимым движением, подставил левую руку под запястье Такехисы, правой без колебаний ухватился за лезвие и потянул вниз. Мгновение — и нож меняет владельца.

Зрители ахнули снова. Блондинчик застыл, словно пораженный молнией, а Йома ловким движением перебросил нож и ухватил за рукоятку, и на его серой ладони Киоко не увидела ни капли крови.

— Это не игрушки, — насмешливо процедил Йома, — можешь ведь и поранить кого-нибудь…

Недосказанное «… но только не меня!» отчетливо и угрожающе повисло в воздухе.

— Как?!! — только и смог выдавить Такехиса.

— П-ф-ф… — презрительно отозвался победитель, шагнул к ближайшей двери, вставил нож в щель и резким движением сломал, затем бросил бесполезную рукоятку обратно: — как говорит мой отец, тот, кто боится ухватиться за лезвие — непременно будет зарезан. Будь лезвие обоюдоострое — было бы сложнее, а так…Ты не ходи в школу с ножом, могут ведь еще и выгнать… если не чего похуже.

В следующий момент Такехиса Юдзи склонился перед Йомой в глубоком поклоне.

— Простите меня! Я понял всю разницу между нами… Могу я называть вас «аники [11] Аники (яп.) — «старший брат». Вежливая форма обращения к старшему брату, при употреблении по отношению к не-родственнику — знак чрезвычайной почтительности. »?

— Конечно, — мрачно процедил тот и добавил: — не переживай, я не обиделся…

«…на ничтожество вроде тебя», безошибочно прочитала по лицу Йомы Киоко.

Фрэнк Лейбер, закончив разговор, положил трубку и задумчиво уставился в окно. Если тебя просят найти заведомо несуществующее и предлагают большие деньги — хотя десять миллионов это уже не большие деньги, а баснословные — то вариантов всего два. Первый — заказчик тронулся умом. Второй — заказчик себе на уме, и надо срочно понять, в чем подвох. Или маловероятный третий: заведомо несуществующее все же существует.

За несколько дней сыщик развил чрезвычайную активность и проделал много работы, которая сама по себе не приблизила его к объекту поисков, но заставила поверить, что дон Хосе не шутит. Слишком много не поддающегося объяснению. Лейбер даже через длинную цепочку своих и чужих связей вышел на желающего подзаработать офицера российской полиции, второй разговор с которым только что и состоялся. Информация дона Хосе подтвердилась: дело о двенадцати жестоких убийствах действительно имело место быть, правда, его очень быстро сунули под сукно, настолько быстро, что даже газетчики не успели пронюхать. И ничего удивительного: мало того, что расследование зашло в тупик целиком и полностью, еще ведь и один погибший оказался сотрудником полиции, замешанным в деле с уголовщиной и, предположительно, наркокартелем.

Правда, контакт сообщил, что трупов на самом деле было шестнадцать, просто четыре уже успели полежать, а двенадцать остальных совпадали с информацией, которую Лейбер получил у дона Хосе.

Как бы там ни было, полицейский согласился за двадцать тысяч баксов — десять сразу, десять после — сделать для него копии всех материалов следствия.

— Вы намерены сами расследовать этот «висяк»? — уточнил русский.

Хитрый жук, ну да русские — они такие. Хочет не только бабла срубить, но и давнее дело чужими руками раскрыть. Лейберу, впрочем, не жалко.