Anne Dar - Узник [СИ]

— Мне было бы по душе, если бы начинкой этих пельменей была ты. Но — да, теперь мне действительно приятнее это употреблять.

— Наверное, ты сектант.

— Скорее я жертва сектантов.

— Сложное детство? — спросила я, но он не ответил. — Почему тебя никто не ищет? Ни одной листовки. Нигде. Порешил всех своих знакомых?

— Их порешило время.

— Не уверена, что правильно поняла формулировку твоего ответа, — я не хотела вдаваться в подробности его слов и влезать в душу к тому, кто меня ненавидит, поэтому перевела разговор на более интересующую меня тему. — За что именно я удостоилась твоей ненависти, о, незнакомец, ворвавшийся в мой дом, причем неудачно.

— Почему неудачно?

— По-моему, это очевидно — ты проник через окно в заброшенную комнату в хэллоуинском гриме, с надеждой притаиться, однако дверь изнутри была заперта. Плюс к этому — ты стал пленником. Так почему ты выбрал именно мой дом? Или правильнее говорить — меня?

— Перечитай басню, которую я вчера упомянул.

— Ты непременно хочешь меня прикончить?

— Не пойми меня неправильно, но непременно.

— Как тут вообще можно понять неправильно? — тяжело выдохнула я. — Слушай, я слишком гуманна, чтобы заморить тебя голодом, поэтому ты будешь пока что жить. Однако, если вдруг однажды ты окажешься на свободе и получишь свободный доступ к моей шее, обещай хотя бы, что я не буду мучиться.

— Обещаю.

С этой минуты мы стали опасными знакомыми, в некотором смысле зависящими друг от друга: я обещала, что в ближайшее время он не умрет от голодной смерти, а он обещал, что в случае своего освобождения, я не умру от мучительной. После данных нами обещаний, мой пленник стал более общительным и страх перед ним начал постепенно терять свои рубежи в моём сознании.

— Я не спрашивала, потому что прежде мне было безразлично… — на одном выдохе произнесла я. — Как тебя зовут?

— Ричард.

— Который «Львиное Сердце»?

— А тебя?

— Меня зовут Камилла.

— Которая «цветок»?

Спустившись вниз, я села напротив разгоревшегося камина, на пододвинутое к нему кресло-качалку, и укуталась старым, но хорошо вычищенном пледом. Сытый Маффин, уютно разместившись у меня на коленях, приятно заурчал, издавая сильную вибрацию. Спустя полчаса я начала дремать и, в итоге, проснулась в начале двенадцатого, когда в камине уже дотлевали последние угольки. Выглянув в окно, чтобы убедиться в том, что на улице прекратил моросить дождь, я накинула куртку прямо на пижаму, взяла с собой фонарик и отправилась в сарай за дровами. Найдя одноколёсную тележку, я загрузила её до отвала и покатила в сторону крыльца. Хотя у меня и был фонарик, я пугалась каждого шороха и писка, которыми была наполнена ночь на окраине леса. Только сейчас я заметила на подоконнике витражного окна у порога давно остывший пирог. Я положила его на тележку и подумала о том, что слишком резко поступила с Мэнди, не одолжив ей соли, а её старушка всё еще продолжает печь для меня пироги. На секунду мне даже стало стыдно.

Зайдя в дом, я заперлась, после чего еще дважды коротко дёрнула ручку двери, чтобы убедиться в своей безопасности. Закинув мерзлые березовые и сосновые поленья в жерло своего домашнего вулкана, я взяла стопку журналов, которые на полгода вперед выписала покойная тётка и отправилась наверх.

Ричарда не было возле решетки, поэтому я шепотом позвала его по имени. В темноте послышался шорох и, спустя несколько секунд, он вышел из тени.

— Прости, что разбудила. Принесла тебе новое развлечение, — я потрясла десятком глянцевых журналов в руке, — завтра планирую весь день провести в походе в лесу, поэтому лучше отдать это тебе сейчас.

— Могла бы оставить у решетки.

— Нет, мне нужно было обязательно тебя разбудить, чтобы ты мучился, снова засыпая на холодном и твердом полу.

— Кстати в тему — лучше бы ты принесла хотя бы полотенце. Благо здесь уборная есть, иначе совсем бы наплевала на мою гигиену…

Мы, почему-то, говорили шепотом. Наверное потому, что близилась полночь и все в этом городе уже давно спали.

— Я и так на нее забила. Журналы принесла лишь для того, чтобы твой мозг не начал деградировать, и ты не разучился читать. Иначе задушишь меня и даже записку не напишешь для правоохранительных органов, потому что читать и писать разучился.

Я со злостью протянула журналы через решетку в руки узнику, после чего спустилась вниз. Подкинув в камин четырнадцать пален, я отправилась в кровать мимо рыжего кота, занявшего моё кресло-качалку, и, укутавшись в тёплое одеяло, прильнув головой к мягчайшей подушке, почти сразу заснула.