Евгений Гаглоев - Букет увядших орхидей

– Мы решили, что он пока останется в участке. В последнее время столько событий… Без помощи не обойтись.

В это время рация на поясе шерифа ожила. Из динамика раздался встревоженный голос Виктора Шилова.

– Шериф, вы сейчас где?! – прохрипел он. – Я на вокзале… Приезжайте, как только освободитесь.

– Что там? – нахмурился Мезенцев, нажав кнопку.

– Кажется, убийство…

И связь оборвалась. Шериф покосился на ошарашенного Олега.

– Что я говорил? – тихо сказал он и поспешил к ожидавшему у дверей Борису Макарскому.

Олег вышел за ними следом и сразу увидел Ирину. Она стояла у того же окна и молча наблюдала за приближением Дубровского. На ее губах блуждала странная улыбка.

– А ты сумел меня удивить, – тихо сказала она, когда Олег подошел к ней вплотную. – Я и подумать не могла… Ты и правда смог бы задушить ее?

Он резко схватил ее за горло.

– Ты ничего не видела, поняла?! А станешь болтать… Я не посмотрю, что мы с тобой…

– Заткнись! – оборвала его Ирина, глядя на парня с нескрываемым восторгом и обожанием. Она вцепилась острыми ногтями в его руку и оторвала от своей шеи. – Меня ничуть не удивляет, что ты попытался заткнуть пасть этой психопатке. Возможно, на твоем месте я бы тоже попыталась… Но тебе помешала полиция. Время и место выбрано не очень удачно. Однако ты способен на отчаянные поступки, и меня это страшно радует. Кажется, ты сможешь мне помочь.

– В чем? – настороженно поинтересовался Дубровский.

Ирина скосила глаза в сторону библиотечного корпуса, у крыльца которого стояли Тимофей, Лиза и Луиза Соловьева, затем довольно улыбнулась.

– План пока в стадии разработки, – прошептала она.

А затем притянула его голову и впилась в его губы поцелуем.

О том, что случилось с матерью, Луиза Соловьева узнала только утром. Ей позвонила бабушка и рассказала о ночном нападении на Ксению. Едва успев ее дослушать, девушка стремглав понеслась в больницу. Она с трудом сдерживала слезы. Тимофей Зверев и Женя Степанова, находившиеся рядом с Луизой в момент звонка, вызвались ее сопровождать. Луиза была им очень благодарна. Она вообще не любила больницы, а уж когда там лежал самый близкий тебе человек…

Они добрались до больницы за двадцать минут.

Нина Андреевна Соловьева ждала их в коридоре возле палаты. Тимофей впервые увидел бабушку Луизы и сразу проникся к ней глубоким уважением. Невысокая, стройная, с короткой стрижкой, одетая в джинсы и толстый свитер с высоким горлом, она держалась спокойно и твердо. Крепко обняла разрыдавшуюся внучку и прижала ее к себе.

– Что случилось? – спросила Луиза сквозь слезы.

– На маму напали вчера поздно вечером. Кто-то ударил ее по голове, когда она возвращалась домой из «Одноглазого валета». Она вернулась из своей поездки раньше срока и даже никого не предупредила! Мне позвонили из полиции глубокой ночью, я решила не беспокоить тебя. Поэтому и сообщила только сегодня. Крепись, девочка.

Луиза громко всхлипнула.

– Как она? – тихо поинтересовалась Женя.

– Состояние очень тяжелое, – вздохнула Нина Андреевна. – Хорошо, что жива осталась. Луиза, сейчас мы пойдем к ней. Держи себя в руках, хорошо?

– Постараюсь. – Девушка вытерла слезы.

– Она в сознании. Но не может говорить и шевелиться.

– Что?! – снова разрыдалась Луиза.

– Удар оказался слишком сильным, – сказала Нина Андреевна. – Но в наши дни медицина творит настоящие чудеса…

– Она навсегда останется такой?!

– Врачи пока сами не знают. Но нам нужно быть готовыми ко всему, девочка…

– Нет…

– Ты должна быть сильной! Хотя бы ради меня. Возьми себя в руки и верь в лучшее. Мы с тобой справимся с любой бедой, поняла?

– Поняла, – кивнула Луиза.

– А теперь пойдем. Твоим друзьям лучше обождать здесь.

Нина Андреевна кивнула притихшим ребятам, обняла Луизу за плечи, и они вошли в палату. Когда дверь открылась, Тимофей мельком увидел Ксению Соловьеву. Она лежала бледная и изможденная, с перебинтованной головой и пустым, невидящим взглядом смотрела в окно.

– Господи, – только и смогла прошептать Женя.

Дверь бесшумно закрылась за Луизой и ее бабушкой.

– Ее мать и правда всегда была легкомысленной, – прошептала Женя, – и такой жизнерадостной… Как та стрекоза из басни Крылова. Никогда ни о чем не задумывалась. И тут вдруг этот ужас! Кто мог с ней так поступить?