Евгений Гаглоев - Букет увядших орхидей

– Но как я смогу обманывать всех столько времени… – заплакала Ксения. – Даже собственную дочь!

– А меня обманывать ты могла?! Что-то ты не слишком слушала мать, когда совершала преступления! Я предупреждала, что добром это не кончится. Рано или поздно тебя заставили бы умолкнуть…

– Я не думала, что все так обернется…

– Ага, ты думала, тебе платят такие бешеные деньги просто так? Ты подменила детей…

– Я успела подменить только одну! Мне помешали!

– А пожар в роддоме? Думаешь, я поверю, что он начался случайно? Отличный способ замести следы преступления. Если бы кто-нибудь погиб, я сама сдала бы тебя в полицию!

– Но ты же моя мать!

– Только поэтому я и смирилась с твоей авантюрой, – прошипела Нина Андреевна. – А теперь заткнись и продолжай изображать парализованную. Луиза ничего не заподозрила, и Ангелина, похоже, тоже. Когда я заберу тебя домой, станет попроще. Я уже пустила по городу слух, что ты отныне немая и немощная. Надеюсь, убийцы оставят тебя в покое.

– А если нет? – испуганно выдохнула Ксения.

– Придется выждать какое-то время. Затем, при первой же возможности, мы уедем из Клыково. Ну а пока будешь жить у меня и притворяться больной.

– Только бы Луиза ничего не узнала, – заломила руки Ксения. – Она никогда мне этого не простит.

– Не узнает, я приложу все усилия. Пусть уж лучше считает тебя дурехой и неудачницей, чем преступницей и убийцей, – тихо сказала Нина Андреевна, поправляя дочери подушку.

Ангелина Зверева, никем не узнанная, вышла из больницы с довольной улыбкой на лице. Теперь она могла спокойно лететь на съемки в Тунис. Тимофей и сам со всем справится. Если что, Егор всегда его поддержит. Ангелина спустилась по ступеням широкой каменной лестницы и направилась к ожидающему ее черному внедорожнику.

Выйдя из машины, Платон Долмацкий приветливо помахал Кадише де Лафуэнте, стоящей у калитки возле своего дома. Жрица вуду ответила ему едва заметным кивком головы. Утро выдалось прохладным, и Кадиша была в длинном шерстяном платье с закрытым горлом, на плечи была наброшена объемная черная шаль крупной вязки.

– Все прошло как следует? – осведомился Платон, приближаясь.

– Как всегда, – сухо ответила Кадиша. – У меня по-другому и не бывает. Ты принес обещанное?

– Разумеется. Но сначала покажи мне тотем.

– Не доверяешь?

– Что ты? Как можно! – улыбнулся Долмацкий. – Но я привык никому не верить на слово и ничего не могу с этим поделать.

Кадиша с усмешкой подала ему черный пакет, который ей недавно привез Владимир Мезенцев. Платон заглянул в шуршащий мешок и удовлетворенно кивнул.

– Она самая. В последний раз я видел ее шестнадцать лет назад… Как там наш шериф? Ничего не заподозрил?

– Он был так рад своему чудесному исцелению, что вылетел отсюда, словно на крыльях, не задавая лишних вопросов. Торопился к своей докторше, с которой у него теперь роман. Интересно, поверит она, что у него все прошло само собой, без операций?

– Это уже их проблемы. Как говорится, совет да любовь, – ухмыльнулся Платон. – Ты хорошо поработала, Кадиша. Я очень рад, что старые распри между нами забыты. И в качестве благодарности…

Платон вытащил из кармана плаща черный бархатный мешочек и протянул ведьме. Кадиша развязала шелковую тесемку и высыпала на ладонь горсть алмазов. Камни ярко засверкали в лучах утреннего солнца.

– Как щедро! Всегда готова помочь тебе, Барон, – склонила голову жрица. – Особенно когда ты так хорошо платишь за мою помощь.

Платон попрощался и вернулся в машину. Вскоре он уже снова мчался по узкой лесной дороге. Его ждали неотложные дела. Пока все шло гладко, без сучка без задоринки.

На Кадишу де Лафуэнте всегда можно было положиться, уж она-то умела держать язык за зубами.

Долмацкого и жрицу связывало многое, и, несмотря на периодические конфликты, они в конце концов всегда мирились. Когда-то де Лафуэнте очень помогла Платону, и он всегда помнил об этом. Старая пословица гласит: «Держи своих друзей близко, а врагов еще ближе». Это очень точно отражало отношение Платона к болотной ведьме.

Через какое-то время Долмацкий съехал с дороги и остановил машину так, чтобы ее нельзя было заметить с трассы. Дальше ему пришлось идти пешком с двумя пакетами в руках, перешагивая через огромные корни, торчащие из сырой земли, раздвигая густые ветки деревьев и кустарников. Чем глубже он заходил в древний лес, тем гуще становился туман вокруг него. Вскоре белесая дымка почти полностью скрыла тропу, но Долмацкий хорошо знал эти места и не боялся заблудиться. Он уже не в первый раз приходил сюда.