Галина Липатова - Отдых на свежем воздухе [СИ]

– Последняя крепость рода Ихайо, – с грустью сказал Чампа. – Аймо всегда говорил: боги разгневались на их род за что-то, и он угас. Сам Аймо пошел в паладины в надежде своим служением вернуть Ихайо божественную милость, и то, что его договорная супруга родила двух девочек, счел проявлением этой милости… А теперь сам же всё и погубил.

– Никого не осталось больше? – спросил Стефано, на ходу заряжая маленький арбалет-«ублюдок» болтами, смазанными обездвиживающим ядом. Не хотелось стрелять в собрата по служению, но придется…

– Младший брат Аймо женился пять лет назад, но детей не было, – вздохнул Чампа. Потрогал рукоять пистоли, но махнул рукой. – Вон, видишь отдельное строение на каменной подошве? Это родовой храм. Нам туда. Дева, даруй нам свою милость. Нам и Аймо.

Паладины въехали в ближайший к ним пролом в ограде и устремились к развалинам храма. Когда-то это был языческий храм, для него насыпали высокий каменный фундамент из двух ступеней, каждая в человеческий рост высотой, а на этом фундаменте поставили сам храм – прямоугольное в основании строение со слегка наклоненными внутрь стенами и двускатной высокой крышей из сланцевых плиток. После принятия Откровения изображения языческих богов на стенах внутри и снаружи заштукатурили, а над крышей подняли шпиль с позолоченным акантом. Крыша провалилась во многих местах, штукатурка обсыпалась, а акант стоял до сих пор, хоть вся позолота слезла, но железное дерево, из которого он был сделан, даже не потрескалось. Ко входу вела полуразрушенная лестница из песчаника.

Бросив лам внизу лестницы, паладины скинули плащи и шляпы, Чампа, подумав, отстегнул ольстры с пистолями и тоже оставил:

– Мы должны взять его живым, Стефано. Постарайся не убить.

Они взбежали наверх. Из-под ног сыпалась песчаная крошка, и один раз Стефано чуть не упал, когда под его ногой отломился край древней ступеньки, но до входа они добрались быстро. И вбежали в храм, как раз когда Аймо, одетый в старинную набедренную повязку-маштлатль и тунику-шиколли с гербом рода Ихайо, занес древний обсидиановый нож над привязанным к алтарю голым Алонсо Кульмеком.

Стефано показалось, будто время застыло на этом мгновении, будто он видит какую-то картину. Древний храм, засыпанный пылью и затянутый паутиной, с обвалившейся штукатуркой, из-под которой проглядывают жуткие изображения языческих богов… Сквозь проломленную крышу бьет сноп яркого солнечного света, освещая алтарь с распростертым на нем молодым обнаженным красавцем и стоящего над ним высокого для мартиниканца мужчину сорока с небольшим лет в старинной чаматланской одежде и с ножом для жертвоприношений в руке.

– Аймо! Остановись! – крикнул Ринальдо Чампа, потянув ману и сбросив на него силовым ударом. Добежать всё равно бы не успел.

Стефано выстрелил из «ублюдка».

Но Аймо увернулся и от удара, и от выстрела, нагнувшись к самому алтарю, и за те пару секунд, которые понадобились паладинам, чтобы набрать маны и добежать к нему, схватил левой рукой Алонсо за член у основания, дернул вверх, а правой рубанул у самого паха широким лезвием обсидианового ножа. Хлынула струя крови, залив и алтарь, и руки Аймо, и его шиколли и маштлатль, страшно заорал Алонсо.

Аймо поднял вверх руку с отрубленным членом, словно показывая древним богам, и резким движением запихнул его в распахнутый в крике рот Алонсо.

Два силовых удара отбросили Аймо к стене, он сполз по ней и лежал, не шевелясь, хоть и был в сознании. Чампа подбежал к нему, а Стефано – к искалеченному Алонсо. У него была способность к магии целительства – очень скромная, но для того, чтобы освоить несколько самых нужных заклятий, вполне достаточная. Так что он быстро потянул ману и наложил кровоостанавливающее заклинание. Потом обернул руку платком и, брезгливо морщась, вынул изо рта Алонсо отрубленный член, бросил на пол. Мог, вообще-то, обезболить, но… почему-то не хотелось.

Чампа присел возле Аймо, схватил его за плечи:

– Что ты наделал, дурак…

– Совершил правосудие, – тихо ответил тот. – Я знал, что вы идете за мной. И что не успею сделать всё, как положено по древнему обычаю. Потому сделал то, что успел.

– Его ждало наказание по закону, Аймо. Я бы этого добился, ты ведь меня знаешь, – горько сказал Чампа. – Он бы получил сполна.

– Ты не знаешь всего, – всё так же тихо и не поднимая глаз сказал Аймо. – Я взял его на пути к побережью. Он собирался удрать в колонии Алевенды – Кульмек позаботились об этом. А теперь… куда бы он ни удрал – он уже никого не сможет изнасиловать. А я… Мой род умер, так пусть Ихайо запомнят как людей, всегда платящих по счетам.