Екатерина Бобровенко - Ловцы снов

Промежуточное пространство между двумя частями салона раздвигается и сжимается мехами, складываясь гармошкой на поворотах дороги, а где-то под ногами гулко гудит и чавкает в металле двигатель, и я не слышу, что она говорит и не умею читать по губам.

— Я… его… уже…

Обидела? Возненавидела? Пред…

— …видела, — автобус крупно встряхивает в колее, занесенной ощутимыми снежными заносами на повороте. Конец слова отлетает куда-то в сторону, в забитое пространство между куртками, пакетами, локтями и чьими-то мокрыми от растаявших снежинок меховыми шапками. Но я уже все равно не сомневаюсь, что слышал именно это…

Пейзаж за запотевшим оконным стеклом сменяется все новым чередом бесконечных улиц, переплетающихся она с другой, как сплетенные концами цветные шнурки детской «веревочки». Я боюсь, что они зациклились в кольцо, что мы не убегаем — а просто ездим по кругу, в вихре нескончаемой, бегающей вокруг оси карусели. Без пункта конечного назначения. Без выхода.

Но на следующем повороте сомнения мои развеиваются…

Архаичное, суровое в рамках своей эпохи, вытянувшееся вдоль набережной здание исторического музея искусств остается позади, открывая взгляду широкий мигающий огнями перекресток перед Дворцом Культуры.

Центральная площадь кажется мало изменившейся с того момента, как я был здесь последний раз, — и в то же время не похожа на саму себя, как отформатированная в фотошопе фотография:

Передвижная сцена, сконструированная несколько дней назад, здесь же — залита огнями и цветным сменяющимся светом до той степени, что начинает слепить глаза. На заднем плане блуждают лазерные дробящиеся проекции, разбивающие темноту подступающей ночи вдребезги. Из огромных колонок тут же грохочет музыка и голос ведущего, собирающие вокруг заполонившую площадь почти целиком толпу.

А те ряды, что ближе к окраине, постоянно движутся, перемещаясь с места на места, точно взвесь темных чаинок в стакане кипятка.

Дом Культуры впервые за свое существование выглядит блекло, вяло и неубедительно по сравнению с творящейся на переднем плане огненной феерией.

Там, где присутствует такое сосредоточение энергии, можно думать, что след, ведущий за нами, оборвется. Прицепится к кому-то другому, случайно, ошибочно, и развеется в конце концов, успев дать Дине шанс. Успев. Дать. Шанс.

Но…

…Дина жмется ко мне все крепче, обхватив за руку, пока я петляю в веренице проходящих мимо людей, шарахаясь по сторонам и интуитивно стараясь направлять нас в более оживленные места, потому что по себе знаю, каково это — пытаться угнаться за кем-то по параллели Снов среди взволнованной, стремящейся по сторонам толпы. Ответ правильный — однозначно очень тяжело. А в этой реальности выследить нас можно будет только визуально. И это опять же — козырь. Минус на минус…

Но если что-то случится с Диной за это время, если…

Маятник качается… И чем дольше он находится сейчас в одном положении, тем сильнее окажется обратная отдача, если тот возобновит прерванное движение. Если она снова вернется в состояние безматериального Сна, по своей параллели в такой толпе ей не пройти…

…Все это время, пока мы стоит посреди открытого пространства, я чувствую непрекращающееся жжение в лопатках, и мне кажется, что в спину дышит кто-то. Тот, кто преследует нас по пятам, ярко-красный, как помада на губах Герды. Тот, кто по всей логике Земли должен был хоть ненадолго отстать.

— Пошли, — я резко меняю курс, сворачивая вбок с оживленного тротуара и ведя ее за руку за собой.

Боковая улица, отходящая от окраины площади подобно звездчатому лучу, ведет изломами и поворотами переулков, зажатых между однообразных коричневых домовых стен, и остается только надеяться, что именно та, по которой следуем мы, — сквозная.

…Сзади доносятся торопливые шаги, переходящие в ускоряющийся бег, в то время как от ворот подворотни впереди отделяется тенью знакомая в очертаниях широкоплечая заросшая фигура в буро-зеленом пальто.

Попали.

Попались…

— Стоять на месте! — Звягинцев, свалившийся словно из ниоткуда, останавливает в десятке метров позади нас, перекрывая собой путь к отступлению из переулка. Слова рвутся из груди вместе с обрывистым дыханием, он весь выглядит запыхавшимся, словно бежал за нами все то время, что ехал автобус, хотя я понимаю, что такое невозможно. Но он выглядит довольным — еще более довольным от того, что сумел загнать нас двоих в мышеловку.