Карина Хелле - Старая кровь

— Прошло почти пятнадцать лет, — сказала я, пытаясь вырвать руку из его хватки. — Многое изменилось с тех пор. Ты не можешь винить прошлого себя.

— Могу и виню, — сказал он. Он впивался в мои глаза, и я была потрясена тому, что они почти не изменились. Если глаза были окнами души, но его отражали душу эгоистичного мальчишки, которого я знала. Он все еще был таким?

— Теперь я замужем, — я показала ему кольцо.

— Ты счастлива?

Я вдохнула сквозь зубы. Он так смело спрашивал о том, о чем я не хотела думать.

— Думаю, да, — ответила я и посмотрела на свои ноги.

— Ты счастливо живешь?

Я закусила губу и медленно покачала головой. Я не была счастлива.

— Я тоже, — сказал он. — Я не был счастлив, после того как ранил тебя. После того, как потерял тебя. Я хочу снова ощутить это счастье. Ты мне нужна.

Он продолжал так какое-то время, говорил обещания, признавался в любви и прочем. Если бы я была сильнее, была хорошей, я сказала бы ему забыть это. Я должна была оставить его в парке и отправиться домой к любящему мужу, продолжать эту жизнь.

Но я не сделала этого, и, уверена, вы поняли, что было дальше.

Я не поехала домой к Карлу. Я отправилась с Луди в отель, где он оставался (всего пару дней назад он вернулся из Англии, где выступал), и мы страстно занялись любовью, пока мне не пришлось идти домой.

Но это было не одну ночь. Это длилось целый год. Я часто сбегала из дому, притворяясь, что хожу в магазин тканей или на встречу с друзьями, а сама встречалась с Луди в отеле, и он снова нашел работу в театре в городе и дом. Я жила двумя жизнями, и, хотя в объятиях Луди я была счастливее, я ощущала себя несчастной в обоих жизнях. Я не была честной. Я не знала, живы ли еще мои родители. Но если не были, они точно крутились в могилах.

Удивительно, что делали с человеком пятнадцать лет. Хотя он все еще был вспыльчивым эгоистом, я ощущала в нем немного спокойствия, чего раньше не было.

— Ты невероятна, ты знаешь это, — сказал он мне одной из ночей, когда мы лежали на простынях его кровати.

Я покраснела, он все еще мог вызывать мой румянец, трепет сердца, и я легонько стукнула его рукой.

— О, перестань.

— Я серьезно, — продолжил он, убирая волосы с моего лица. — Ты такая. Я никогда такой не встречал.

Я не знала, о чем он говорит. Я была обычной.

— В тебе есть… нечто. Я чувствовал все время это, словно ты отдаешь энергию. Эту… печаль.

Я резко посмотрела на него. Печаль?

— Словно в тебе есть много жизни и потенциала внутри, некая великая цель, которую ты еще не исполнила. Но ты не знаешь, что это, как до этого добраться. И это остается в голубом пруду. Я думаю о голубом, когда думаю о тебе, Пиппа. Голубой, прохладный, спокойный, как море. Я успокаиваюсь рядом с тобой.

— И что за цель? — тихо спросила я. Было глупо смеяться над его словами. Что я могла предложить миру в 35? Я не была актрисой, у меня не было детей, так что я могла?

— Думаю, ты можешь спасать людей, — сказал он. Его глаза вспыхнули, словно с жалостью. — Начни с меня.

В ту ночь я впервые кричала во время занятий любовью. Моя душа словно взорвалась, я плакала от любви и жизни.

Через неделю я выходила из библиотеки со стопкой книг о макияже и моде, чувствуя себя удивительно вдохновленной впервые за годы. Луди уехал в Готлэнд к сестре, и я находила себе занятия, ожидая его возвращения. Стояла зима, в три часа дня стемнело, и я была осторожна, покидая библиотеку и направляясь к станции трамвая.

Потому, когда я ощутила, как кто-то идет за мной, я не обернулась. Я смотрела вперед, подняв голову высоко. На улице было несколько человек, но они сжимались от холода, было темно. Я ощущала паранойю, но это мне даже подходило сейчас.

Я шла, но ощущение не покидало меня, и я развернулась и посмотрела недовольно на того, кто преследовал меня.

Я увидела трепет воздуха, а потом на моих глазах появился Якоб.

Книги упали у моих ног, разлетелся снег.

Якоб был в нескольких шагах и пристально смотрел на меня. Он выглядел так же, как до этого, все еще был подростком, но выражение его лица изменилось. Его глаза были холодными, тень улыбки была напряженной.

— Якоб, — сказала я. Я огляделась, мог ли хоть кто-то заметить, что я говорю с собой.

— За мной, мисс Линдстрём, — тихо приказал он. Он прошел мимо меня и направился в сторону ближайшего переулка. Я подняла книги и пошла за ним, понимая, что выбора нет. Я боялась, но и была заинтригована, так что послушалась его.

Мы вошли в переулок. Пахло мочой и снегом. Было грязно и узко, был тупик, и снежинки падали с неба, пропадая в темноте. Ржавый пожарный ход висел в нескольких футах над землей.