Алексей Баев - Цок [СИ]

Предо с Иуру, писавшие всю ночь приглашения «водяным», а потом разносившие их адресатам, сейчас, притворившись людьми, сидели в гостиной репинского особняка Зацепиной и пили любезно предложенный им кофе, ожидая, пока соберётся хозяйка.

Интересно, куда подевался её личный хранитель? Снова проделки Ферериуса?

— Не нравится мне его затея, — встревоженно говорил Предо. — Если б дело касалось кого-то другого, я б так не волновался. Но почему он Тыкву-то отдельным пунктом выделил?

— Я полагаю, — отвечал Иуру, — что в отношении этой дамы нашим отчаявшимся Ф. задумана особая пакость. Карина ж единственная, кто сама вышла из его проклятого альянса. Не испугалась мести, а это что-то да значит. Мне кажется, Ферериус не очень умеет прощать.

— Возможно, ты и прав, — согласился серебряный. — Но не привезти её мы не можем. Боюсь, у Маши и так не слишком много шансов.

— Немного? — изумился чернокрылый. — Но он же обещал!

Предо горько усмехнулся.

— Ты склонен верить всем обещаниям? Наивный.

В коридоре раздался приближающийся цокот каблучков.

— Ладно, будем импровизировать, — прошептал Предо, поднимаясь с дивана.

— Мальчики, я готова, — улыбнулась появившаяся в дверях Карина.

— Отлично выглядите, Карина Ашотовна, — оскалился Иуру. — Поехали? Только на нашей машине, хорошо? Боюсь, ваш автопарк для сегодняшних передвижений непригоден.

— Это уж точно, — вздохнул Предо.

Он выглянул через окно во двор, где мок под дождём огромный чёрный «хаммер» с синим маячком на крыше. Тот самый, что «какие-то отмороженные недоноски» увели ранним утром с одной дипломатической стоянки. Да, номера консульские. И государственные флажки, повисшие с обеих сторон от капота мокрыми тряпками.

Все трое спустились по лестнице, и Предо, раскрыв огромный серебристый зонт, протянул Карине руку.

— Разрешите?

— Конечно. Спасибо, — ответила та, забираясь под временное укрытие.

Они разместились сзади. За рулём устроился Иуру. Ещё час назад Предо убедился, что водит тот великолепно. Откуда такие навыки? Врождённые? Сам-то серебряный боялся человеческих транспортных средств не то что, как огня, но управлять ими теперь даже не учился. После того, как в шестнадцатом веке ненароком утопил испанский галеон. При попутном ветре…

«Хаммер» взревел и через плавно откатившиеся ворота «выплыл» на мерцающую в тусклом свете непогашенных фонарей реку Приморского шоссе.

— Юра, — окликнул товарища конспирирующийся Предо.

— Да, Пётр Харитоныч? — глянул в зеркало заднего вида чернокрылый.

— Времени у нас немного, всего полчаса, поэтому жми на газ активнее. Путь не близкий.

— Ничего. Успеем, — обернувшись, весело подмигнул Карине Иуру. — Пробок сегодня не предвидится. Позвоночником чувствую.

— Ты, чувствительный наш, вперёд смотри, — серьёзно ответил «Пётр Харитоныч».

Ехали молча. Даже радио не стали включать — последние новости вовсе не вызывали душевного подъёма, а музыкальный фон сегодня отчего-то не способствовал размышлениям…

Высокий и сильный автомобиль летел по залитой трассе со скоростью хорошего катера, обдавая придорожные деревья и заборы грязными волнами. Остановились всего раз — на переезде в Сестрорецке пропустили медленно ползущую в сторону Белоострова мокрую гусеницу электрички. Они б, наверное, обязательно опоздали. Но по традиции неравнодушный к ангелам Петербург дал «зелёную улицу» (хоть улицами городские магистрали назвать бы сейчас отважился только безумец).

Ровно без четверти двенадцать дипломатический «хаммер» въехал в открытые ворота Петропавловской крепости и свернул на боковую аллею. Длинная экскурсионная крыша бастионов пестрела плащами и зонтиками заранее подтянувшихся «водяных», чьи сумрачные лица сейчас вовсе не выражали радости по поводу буйства «подвластной» им стихии. Ближе к месту предстоящего события кишела чёрная безликая масса репортёров.

Миновав туристический подъём, устрашающего вида внедорожник подъехал прямо к лестнице на Нарышкин бастион. Полуденные пушки тут же. Иуру, выскочив из-за руля и распахнув пассажирскую дверь, помог Карине перепрыгнуть на не залитую ступеньку лестницы. Предо, вышедший с другой стороны, очутился чуть не по колени в воде.

— Пётр Харитоныч, футляр, — неслышно пошевелив губами, напомнил ему чернокрылый.

— Спасибо, Юра, — кивнул серебряный и, снова скрывшись в салоне, появился теперь с кофром, в каких музыканты-духовики переносят инструменты.