Юлия Ламичева - Пастухи призраков

— Вы будете смотреть, что внутри? — поинтересовался Ван Юн.

— Угу, типа буду.

Руки вовремя покрылись зелёными резиновыми перчатками (некоторые вещи происходили здесь гораздо проще, чем в привычной среде обитания). Содержание «сумы» не поражало: перевязанные нитками клочья шерсти, кости, клыки, не поддающийся классификации мусор.

Подождали. Ничего не происходило. Наверно, Анна имела в виду настоящую суму. С другой стороны, рыбка у Нюси была настоящей, Ван Юн подтвердил, значит…

— А могу я перетащить эту штуку домой? — раздумчиво мусоля суму, спросила Лена скорей себя, чем китайца.

Тот приподнял брови.

— Идите домой.

Лена пронеслась по проломившей бревенчатые стены шахте лифта (а заодно и по совмещённому с лифтом мусоропроводу), испытав нервирующие ощущения, которые вряд ли смогла бы описать. С укором обернувшись на Ван Юна, она демонстративно взялась за дверную ручку, однако ключ, как она отлично видела, находился с противоположной стороны двери. Лена угрюмо прошла сквозь двойное железо и уселась на кухне (незачем всяким китайцам пялиться на её тело в кровати). Фанта растянулась в ногах хозяйки, в силу параноидального склада характера готовая к любым пакостям со стороны Ван Юна.

— Ну и?! — спросила Лена.

— Вы дома, — дёрнул плечом Ван Юн.

— Не прикидывайся, будто не понял, что я имела в виду. Выкинь меня отсюда, быстро! И с сумкой.

— Не получится, — уныло ответил китаец. — Это будет неправильно!

— Так «неправильно» или «не получится»? Что неправильно? Валяется старая сумка, кому какое дело. Вряд ли мир вот прямо лопнет, если она продолжит валяться у меня на столе.

Ван Юн нервно поёжился.

— Это будет совсем неправильно, поэтому не получится.

— Вот традиционная реакция окружающих на любое моё действие, — насмешливо произнёс Иннокентий внутри Лениной головы, — поэтому я рано привык жить, как мне удобно, в итоге как-то выходит, что в моей реальности это и есть «правильно», чужие реальности мне недоступны, так стоит ли беспокоиться? Тебе нужна сумка? Отлично. Ты не хочешь провести следующие полгода, перекапывая поле? Великолепно тебя понимаю. Так сделай то, что тебе удобно.

— Папа, это уже свинство, сейчас же покажись! — крикнула Лена.

— Извините, я должен был сказать сразу. Мне так грустно вас расстраивать, но… — Ван Юн развёл руки. Между его ладонями возникла клетка. Клюв ворона кромсал прутья, дно устилали перья, точно опавшие чёрные листья.

Лена тряхнула Ван Юна за грудки, легко, точно пустой мешок, швырнула об стену. Клетка исчезла. Лена пинала китайца ботинками, нечаянно прикрыв собой от собаки и сохранив ему тем самым изрядный кусок зелёного тела.

— Гад! Ты… вот же гад!

— Хватит, — приказал Иннокентий. — Я запихнул ворона в клетку, господин Ван Юн наблюдал, каких трудов мне стоил положительный результат, и согласился передать птицу тебе. Меньше всего он заслужил, чтобы ты реализовывала на нём своего внутреннего гопника.

Лена выпрямилась. Из её черепа словно вытряхнули содержимое, и теперь она пыталась кое-как вернуть его на место. Китаец отполз в противоположный конец кухни, где затих под присмотром Фанты.

— Пап, тебе настолько Нобелевской премии захотелось, что на жизнь начхать? Фигли ты ворона-то запер? Выглядит паршиво. Как у тебя вообще получается не рассасываться без него на запчасти?

— У меня… не получается.

— Папа!

— Жаль, приходится говорить тебе это в неподходящий момент. Постарайся не нервничать, здесь… то есть в твоём состоянии, это крайне нежелательно. Так вот, я утратил контакт со своей физической оболочкой и не думаю, что его возможно восстановить. Гуля, мой секретарь, свяжется с тобой по поводу оставшихся у меня на счетах средств. Если захочется, поинтересуйся у неё, где и во сколько состоится кремация, хотя не советую: будет скучно. Самое главное: не вздумай затевать цирк с урнами! Необходимо, чтобы остатки были уничтожены полностью. Я слишком долго имел дело с пропиской, документами, гражданством и иже с ними, чтобы вновь оказаться привязанным.

Ван Юн робко дёрнул Лену за рукав.

— Пожалуйста, нельзя больше так стоять. Посмотрите на меня, пожалуйста.

— Наша беседа не идёт тебе на пользу, — обеспокоенно заметил Иннокентий, растекаясь по извилинам Лениного мозга и сжимая их пружиной. — Сконцентрируйся на солнечном сплетении, всасывай сумку, как пылесос. Могут возникнуть несвойственные тебе мысли, не обращай внимания.