Кристина Логоша - Проклятая нимфа [Publisher - SelfPub]

Мои руки зарываются в его волосы. От происходящего становится тяжело дышать. Его жаркие поцелуи прекращают терзать мои уста, спускаясь к шее, лаская предплечье. Завтра мне будет стыдно, завтра мне будет больно, завтра меня накроет разочарование. Но не сейчас!

В пылу расстегаю пуговицы на его рубашке, обрывая их в торопливом желании раздеть мужчину. На секунду замираю, наслаждаясь красотой его тела. Неимоверное чувство – прикасаться руками к голому торсу бога. Дотрагиваюсь губами до груди Аарона.

Он внимательно следит голубыми глазами за каждым моим движением.

– Хитрая бестия, – говорит Аарон.

Но я не намеренна останавливаться. Снова тянусь к нему за поцелуями, но его рука прикрывает мой рот.

– У нас есть одно важное дело, а потом всё остальное.

Жуткая обида рождается внутри меня. Я готова протестовать, но Аарон, взяв меня за руку, ведёт в подвал. Впереди показалась дверь, открыв которую от палящего желания и след простыл.

Полумраку закрытого помещения свет множества свечей придает таинственности. В центре стоит золотой жертвенный алтарь. Именно на нем лишили жизни Молли Стоун. В углу комнаты, отвернувшись, спиной к входу видна фигура в черном одеянии. Возле небольшого стола женщина что-то готовит, гремя посудой.

– Долго же вы шли, – произнес знакомый голос.

Женщина обернулась. На ней не было маски, и я поняла, что передо мной распорядительница. Та самая, которая убила мою ведьму. Её черты лица были знакомы, хотя я вряд ли вспомню, где мы могли раньше встречаться.

– Хотя… чему я удивляюсь? Этот день наполнен страстью.

Аарон оставил без внимания последний комментарий:

– Все готово?

– Обижаешь, сын Аида. Я точна, как мои швейцарские часы, – дамочка показала, наручные часы, переливающиеся драгоценными камнями. Такие часы были когда-то и у меня. Палома отдала мне их за ненадобностью. А потом я передала их Гелло в уплату за то, что она снимет с меня проклятье… Гелло! Вот кого она мне напоминает!

Делаю шаг назад, но Аарон быстро пресекает мою попытку к бегству.

«Ложись на алтарь», – приказывает мне властным зовом.

– Нет, – я кричу, но мои ноги уже идут в нужном направлении.

Из глаз текут слезы, меня начинает трясти. Я ложусь на золотой постамент. Гелло запрокидывает мои руки за голову, привязывая красными лентами.

– Уходи! Дальше мы сами разберемся, – дает команду Аарону.

Со всей мольбой в голосе прошу его:

– Не надо, пожалуйста!

Но он уходит, захлопнув дверь, оставляя меня наедине с ведьмой.

– Ты же помнишь, о чем мы с тобой договаривались? – говорит Гелло. – Я дала тебе только одно задание – собственноручно вырезать сердце у ведьмы, которая тебя прокляла. И ты не справилась, нимфа.

– Я пыталась…

Гелло продолжает копошиться, отвернувшись от меня, я дергаю руками, пытаясь освободиться от веревок, связывающих мои руки.

– Значит, пыталась? Плохо ты пыталась, раз ничего у тебя не получилось.

Она подходит c ритуальной чашей в руках, окуная в неё свою руку, обмазывая мои щеки кровью.

– Что… Что вы делаете?

– Отчасти выполняю твою просьбу – снимаю проклятье, отчасти – исполняю желание Аарона. Всё приходиться делать «отчасти». Ну, а сейчас придется потерпеть, будет немного больно…

Утро радует своей прохладой. Провожу рукой по подушке, наслаждаясь нежностью мягкой ткани. В голове – кристальная чистота. Словно я проспала часов пятнадцать. Потягиваюсь. И только сейчас замечаю, что на моих руках запекшаяся кровь. В памяти вспыхивают воспоминания прошедшей ночи. Они, как удар плетью, заставляют меня краснеть, испытывать стыд, страх и боль. Пока в памяти не всплывают последние минуты перед тем, как потеряла сознание.

Сердце! Оно должно биться! Прикладываю руки к груди, пытаясь почувствовать биение. Почти не дышу, жду его удары. Так проходит минута. Я вслушиваюсь, но всё же не слышу его стук. Все напрасно, оно не бьется!

Обида, сильная, разъедающая нутро. Зарываюсь лицом в подушку и кричу от боли. Так плохо мне не было очень давно…

Боль… Она пришла первой. Словно среди всех проснувшихся чувств её во мне накопилось больше всего. Болело мертвое сердце, болела душа, болело всё тело. Такой боли я ещё не чувствовала. Она копилась весь год и, наконец, получила возможность вырваться наружу. Я терзала бедную подушку, хороня в ней свои слезы.

Наконец, пришло осознание – сердце не бьется, но я чувствую! Мои чувства ко мне вернулись, я могу любить. Любить… Это слово когда-то было тождественно Леаму. И новая вспышка боли в душе заставляет бить кулаком в подушку. Предатель, изменник, лжец! Клянется в любви, а сам собирается жениться на Паломе…