Андрей Васильев - Хранитель кладов [СИ litres]

– И да, и нет, – отозвался антиквар. – Чердаки в нашем теперешнем понимании этого слова в подобных домах отсутствовали. Они для чего нужны? Для складирования всякого хлама, который неизбежно скапливается в месте проживания людей. А у этих господ для подобного специальные строения имелись, что-то в каретном сарае хранилось, что-то во флигеле для прислуги. Собственно, все ненужное этой самой прислуге и дарилось. Только и сарай, и флигель до наших дней не дожили за ненадобностью. Сарай еще в двадцатых годах сгорел, флигель чуть позже снесли. Так что чердак есть, но это просто пустое пространство с перекрытиями, и все.

– Но вы там тоже искали? – уточнил я.

– Разумеется, – кивнул Карл Августович. – А как же. Пыль – и только. Правда, пыль столетий.

Я подбросил на ладони медальку с Ильичом, затушил сигарету и предложил:

– Пойдем все же поглядим. Ну и еще раз по дому пройдемся.

Кстати, еще в институте нам рассказывали, что на иных московских чердаках относительно недавно такие редкости находили, что только ахнуть можно. В старом жилом фонде, имеется в виду в дореволюционном. Даже отдельная разновидность изыскателей старины имелась, их «чердачниками» называли. В основном их улов, конечно, заключался в старых книгах, предметах быта и прочей мелочевке, но иным везунчикам перепадали иногда и счастливые билеты, вроде картин старых мастеров, спрятанного от новой власти оружия или даже кое-какого золотишка в виде украшений. Правда, долго это счастье не длилось, какие-то дома пошли на снос, какие-то прикупили новые хозяева, которым незваные гости были не нужны.

А в Питере до сих пор, по слухам, таких чердаков еще полно, есть где любителям старины полазать.

Не соврал мой компаньон – пылищи оказалось немерено. По углам она вообще как сугробы лежала, что совершенно не странно, все десятилетиями же копилась. Это раньше здесь, скорее всего, горничная время от времени прибиралась, а как революция женщину освободила, так сюда никто больше с водой и тряпкой не хаживал. Детсадовским же нянечкам подобное даже в голову не приходило, у них и без того хлопот хватало.

А еще было видно, где в прошлый раз антиквар с подручными ходил, их следы были хорошо различимы.

– Все простучали, – подал голос Антон. – И потолки, и перекрытия, и пол. Пусто.

– Не совсем. Ты про несколько подшивок журнала «Мурзилка» забыл, – хмыкнул Виталий. – Старых, за семидесятые годы. Я их соседскому пацану отволок, думал, ему интересно будет про Ябеду-Корябеду почитать, так он их даже не открыл. А мне в детстве нравилось.

Оттаяли бойцы, в разговоры начали вступать.

Я прошелся по чердаку, почесывая нос, который моментально забился пылью. И правда, пусто.

«Тихо, – прошелестел в голове бесплотный голос. – Тихо-тихо-тихо. Он рядом, он тут».

«Он» – это что, обо мне? То есть клад меня боится? Это что-то новое!

– Ты что это насторожился, друг сердешный? – встрепенулся антиквар, внимательно следивший за мной. – Вижу, услышал ты его! Где он?

– Пока не знаю, – пробормотал я, крутясь на месте. – Где-то рядом.

– Пол будем вскрывать? – деловито уточнил у хозяина Антон. – За инструментом идти?

– Да погоди ты, – отмахнулся от него Шлюндт. – Валерий, ну же!

Ну же, ну же. Ничего не понимаю. Снова тишина. Где же ты есть-то?

Я покрутился по чердаку, поковырял носком кроссовка пол, провел ладонью по потолку, отчего та стала серой.

– Валерий, – прошелестел за правым плечом голос Карла Августовича, – прикажи ему. Прикажи. Ты Хозяин, клад обязан тебя слушаться. Воля кладов сильна, особенно у тех, кто спрятан не вдруг, не случайно, но ты должен научиться быть сильнее. Прикажи ему открыться перед собой, он не сможет не выполнить твое повеление.

– Как? – бросил я чуть раздраженно. – Сказать: «А ну-ка, покажись»?

– Может, и так, – шепнул старик мне в ухо. – Может, как-то по-другому. Я всего лишь собиратель древностей, и не более. Но я знаю одно: если ты не научишься подчинять себе старое золото, то в какой-то момент сам станешь его слугой. Не ты будешь властвовать над ним, а оно над тобой. И это станет первым твоим шагом к собственной смерти и не-смерти.

– Последние слова не понял, – повернулся я к нему. – Вы о чем?

– Если ты будешь слаб, то раньше или позже твоя душа станет чьей-то добычей, – свет солнца, проникавший на чердак через небольшое круглое оконце, разделил лицо антиквара на две части, превратив его в жутковато выглядящую маску, в которой причудливо смешались свет и тьма. – Хозяин кладов, проигравший битву, становится слугой того, над кем ранее имел власть. Все честно, все по Покону.