Кассандра Клэр - Королева Воздуха и Тьмы

Острая боль пронзила ее грудь. Лозы двигались, медленно приближаясь к Эмме. Острый кончик одного ткнул ее выше сердца, а другой порезал ей запястье, и она отдернула руку, уронив свой кинжал. В ее сумке лежали запасные клинки, но в данный момент она никак не могла дотянуться до них. Ее сердце бешено колотилось в то время, как лозы устремились к ней: она видела вспышки белого сквозь них, проблески тех, которые были пойманы в ловушку в самом сердце изгороди.

Кончик шипа пронзил ее щеку, и кровь от пореза потекла по ее лицу. Эмма отшатнулась и шипы вонзились ей в спину и плечи. Я умру здесь, подумала она, в то время как ее мысли заполонил ужас. Но Сумеречные Охотники не должны бояться и чувствовать страх. Мысленно Эмма попросила прощения у своих родителей, своего парабатая и своих друзей. Она всегда считала, что умрет в битве, а не будет раздавлена тысячей клинков, одна и без Кортаны в руках.

Что-то вонзилось ей в горло. Она вывернулась, пытаясь избавиться от агонии и услышала, как Джулиан зовет ее по имени…

Что-то врезалось ей в ладонь. Ее пальцы рефлекторно сомкнулись вокруг, а тело узнало ощущение рукояти меча в руке, прежде чем это осознал ее разум.

Это был меч. Меч с белым клинком, похожий на срез с луны. Она сразу узнала его по иллюстрациям в старых книгах: это был Дюрандаль, меч Роланда, брат Кортаны.

На вопросы не было времени. Она подняла руку и на фоне шипов Дюрандаль выглядел серебристым пятном. Послышался звук, похожий на скрежет металла, когда Дюрандаль прорезал шипы и виноградные лозы. Брызнул сок, жаля открытые порезы Эммы, но она не обращала на них внимания, а продолжала рубить снова и снова — лезвие быстро развевалось в ее руке, а виноградные лозы падали вокруг. Живая изгородь извивалась, словно корчась от боли, и лозы начали отступать, словно испугавшись Дюрандаля. Подобно тому, как перед Моисеем расступилось Красное Море, так и перед ней открылась тропа, открывая ей путь. Эмма прошла через узкую щель между виноградными лозами, призывая Джулиана следовать за ней.

Она вырвалась с другой стороны в мир цвета, света и шума: зеленая трава, голубое небо, далекие звуки процессии, приближающейся к башне. Она упала на колени, все еще сжимая в руках Дюрандаль. Ее руки были залиты кровью и соком, она задыхалась, истекая кровью из длинного разреза в ее тунике. На нее упала тень. Это был Джулиан. Он упал на колени напротив нее, его лицо было бледным. Он взял ее за плечи, и Эмма поморщилась. Его прикосновения, как и выражение его лица стоили той боли, которую ей пришлось испытать.

— Эмма, — сказал он. — Это было невероятно. Как…?

Она подняла меч.

— Дюрандаль пришел ко мне, — сказала она. Кровь от ее порезов стекала по лезвию, когда оно начало мерцать и исчезать. Спустя мгновение она держала только пустой воздух, а ее пальцы все еще были сомкнуты вокруг того места, где была золотая рукоять. — Я нуждалась в Кортане, и она послала мне Дюрандаль.

— Я из той же стали и закалки, что и Жуаез и Дюрандаль, — пробормотал Джулиан. — Клинки-близнецы. Интересно. — Он отпустил ее плечи и сорвал полоску ткани с подола своей туники, и удивительно нежно приложил ее к порезу на ее щеке. Радость пронзила ее сильнее, чем боль. Она знала, что он не может любить ее, но в этот момент ей казалось, что он ее любит.

* * *

— Мама? — Сказала Алина. — Мама, ты там?

Хелен прищурилась. Она сидела на столе в кабинете Института, а рядом с ней Алина. Джия, казалось, пытался проявится в качестве проекции на дальнюю стену, но в данный момент она была лишь довольно шаткой тенью, словно изображение, снятое на портативную камеру.

— Ма! — Воскликнула Алина, явно раздраженная. — Не могла бы ты показаться? Нам действительно очень нужно поговорить с тобой.

Контуры Джии начали проявляться. Теперь Хелен могла видеть ее, она все еще была одета в мантию Консула. Она выглядела вытянутой и такой худой, что ее уже начинало беспокоить это истощение.

Текстура стены все еще была видна сквозь нее, но она была достаточно плотной, чтобы Хелен смогла прочитать выражение ее лица: оно отражало раздражение ее дочери.

— Нелегко проецироваться из Гарда, — сказала она. — Почему бы не поговорить по телефону?

— Я хотела тебя увидеть, — сказала Алина. Ее голос слегка дрожал. — Мне нужно было узнать, что происходит с этим реестром. Почему Совет пропустил этот кусок мусора?

— Гораций… — начала Джия.

Голос Алины дрогнул.

— А где ты была, мама? Как ты могла позволить этому случиться?