Руслан Шабельник - Следы Атомных богов [litres]

– Однако, получается, все закончилось благополучно. – Сэра рыцаря также не оставила равнодушным история. – Наш Керавн вернулся, забрал свою возлюбленную, и они зажили долго и счастливо.

– Не совсем.

– Однако, значит, он не любил ее.

– Любил, и даже очень, но… – снова взял паузу ученый, на этот раз непродолжительную. – Человек-властитель и человек, или, если угодно, Бог-властитель и бог, – это, если так можно выразиться, две большие разницы. Признаться, никогда не понимал данного выражения – разница одна, ну да сейчас не об этом. Керавну стали подчиняться стихии – ветры, моря, он повелевал погодой, солнцем, временами года, Божьими Пеленами и защитой городов, атомными храмами с их электричеством, Дворами Чудес и еще многим и многим в нашем мире.

– И он забыл Мнему?

– Не забыл, просто, приняв бремя власти, получив могущество, превышающее божественное, Керавн по сути стал другим существом. Он помнил Мнему, и прошлую жизнь, и свою любовь к девушке, но для существа, весь разум которого ежедневно занимало поддержание самой жизни на земле, помыслы и желания того, прошлого Керавна стали мелкими, незначительными. Прежний Керавн не умер, и любовь к Мнеме по-прежнему жила в его сердце, просто он стал малой частью нового, могущественного Керавна, настолько малой, что она почти не могла влиять на поступки нового божества.

– А девушка? – почти шепотом произнесла Лиз, и пальцы ее буквально впились в ладонь Даниила.

– А что девушка? Когда катаклизмы прекратились, поняла, что коалиция божеств во главе с Керавном победила, ждала, родила ребенка, девочку, престарелый дядя поддерживал ее до своей смерти, помогал во всем.

– Вышла замуж? – спросил один из братьев.

– Нет. Со временем основала орден и… у Понта Эвкийского довольно смутно разъясняется для чего; ни устава, ни целей, неясно даже, какому из божеств орден поклонялся, вполне возможно, что Керавну.

– И это все?

– Про Мнему да, но, как вы помните, я начал рассказывать данную историю применительно, так сказать, к Великому Потопу. И в данном контексте история, как мне кажется, имеет вполне благополучный конец: наводнения, землетрясения и прочие бедствия прекратились, цивилизация была спасена и продолжила дальнейшее победное шествие по пути прогресса. Как бы то ни было, это всего лишь легенда, одна из, смею напомнить, многих. Задача же истинного ученого – отделить, так сказать, зерна правды от плевел…

Даниил почувствовал, как пальцы девушки расслабились, через секунду ее рука выскользнула из его и опустилась на землю. Набравшись смелости, он обнял хрупкие плечи, притянул к себе. Лиз не сопротивлялась, явно думая о чем-то своем.

– Жан, как так получается – вокруг холодно, снег, а в Равеноре все растет, даже зеленеет?

Инспектор Владимиров никогда не думал, что пейзаж из деревьев и зелени может настолько бесить. Нет, когда ты видишь растение в городе, понимаешь – оно нужно для красоты, очищения воздуха и еще для чего-то полезного, изучаемого в школе и давно забытого; стоит, растет, никому не мешает, даже красиво. Когда ты выращиваешь что-то зеленое у себя дома в горшке, особенно если это зеленое еще и цветет, ты радуешься и умиляешься, призывая заодно умиляться домочадцев. Марта – бывшая жена – заставила своими фиалками все подоконники. Каждый раз, покупая новую, она говорила, что эта особенная, такой у нее нет. Но фиалки регулярно выпускали одинаково некрасивые, мелкие цветы с грязно-белыми лепестками. После развода Марта забрала их, все… и подоконники стали пустыми… как и квартира. Однако, когда этой зелени, этих кустов, каких-то зарослей, похожих на высокую траву, этих деревьев вокруг много, слишком много, да что там – одна зелень и ничего, кроме зелени, да еще несколько часов подряд, ты начинаешь тихо ее ненавидеть.

– Ну… микроклимат Равенора… некоторым образом… особенность… расположения… полюса земли… широта… уникальное сочетание…

– Короче, ты не знаешь?

– Не то чтобы. Просто я никогда специально не занимался данным вопросом. Поймите, растения как бы не моя специализация… – Несчастный ученый, как и все они, тяжело дышал.

И это было тем более удивительно, что преодолевать овраги, реки и прочие прелести похода им не приходилось. Они просто шли по лесу, между деревьями, разве что под ногами вместо утоптанного снега или городской мостовой – пружинистая подложка прелых листьев. Отчего же так кружится голова и тяжело дышать, словно ты не идешь по ровной местности, а несколько часов кряду карабкаешься в гору. Хотя нет, несколько часов Владимиров бы не осилил. Он чувствовал, как с каждым шагом силы оставляют его.