Руслан Шабельник - Следы Атомных богов [litres]

– Учитель? – Провожатый отодвинул одну из створок, просунул голову внутрь. Получив разрешение, отступил в сторону, приглашая Даниила войти.

Мэй сидел за низеньким столиком, прямо на полу, перед ним лежал свиток с цветочным орнаментом и бурыми письменами на непонятном языке.

– Даниил, я не ошибаюсь? – Мэй доброжелательно улыбнулся, указал на пол с противоположной стороны стола.

Даниил решительно прошел, уселся.

– Я не хочу, чтобы Лиз становилась этим вашим Смотрителем, и она не хочет! – Он решил сразу зайти с главного.

Мэй свернул свиток, положил пухлые руки сверху, прижимая непослушный пергамент.

– Мне понятны ваши чувства, молодой человек, правда понятны, но на сегодняшний день других подходящих кандидатур у нас, увы, нет.

– Другие группы, они могут еще дойти.

Мэй покачал головой:

– Находясь здесь, в благополучном Амалорме, вам может показаться, что все относительно хорошо, еще есть время, однако должен разочаровать вас: времени нет. Старый Смотритель уже не управляет миром, каждый день задержки подобен смерти, и это не фигура речи. Пока мы с вами спокойно разговариваем, гибнут люди: в наводнениях, обвалах, в результате землетрясений, после цунами и извержений вулканов, в конце концов просто от голода. Смотритель должен быть заменен завтра, в крайнем случае – послезавтра!

– Завтра-послезавтра! – опешил Даниил.

– Ваша группа добиралась слишком долго, надежда, что дойдут остальные, почти истаяла.

– Вы говорили, место смотрителя могут занять другие, ненадолго, но могут. Если найдется такой человек, который согласится им стать, пока не доберутся остальные группы или пока не подрастет следующий Смотритель, это можно будет устроить? – Даниил ждал ответа с замиранием сердца.

И Мэй снова улыбнулся:

– Я вижу, к чему вы клоните, молодой человек. Как я уже говорил, дело не в особом воспитании, склонностях натуры или свойствах характера, дело в совместимости. Сочетается ли кандидат с тем, что делает из него Смотрителя. Я сам не то что не до конца, я вообще не понимаю, почему один годится, а второй категорично нет. Например, я не подхожу и ни один из моих учеников тоже. Заняв место Лиз, вы, конечно, получите отсрочку на некоторое время, но что это вам даст? А если не дойдет следующий кандидат? К тому же ни я, ни кто-то другой не может предугадать, сколько вы продержитесь, пока не сойдете с ума. Хотя… – Мэй замолчал, явно что-то обдумывая, – я мог бы проверить вас на совместимость.

– Прямо сейчас?

– Да, это несложно.

Мэй поднялся, прошествовал к бамбуковому комоду, украшенному все теми же золотыми узорами, открыл верхний ящик, вытянул нечто похожее на опутанный жилами клубок с усиками сверху. Усики, кажется, шевелились, или это у Мэя дрожали руки.

– Прошу вас, не двигайтесь. – Мэй повернул клубок усами к Даниилу, что-то нажал в глубине, прищурившись всмотрелся в переплетение жил.

Даниил старался сидеть смирно. Отчаянно захотелось сменить позу или хотя бы почесаться. Наконец Мэй отвел от него штуковину, снова положил ее в комод и вернулся на свое место за столом. Между бровями учителя залегла крупная складка.

– Странно, весьма странно.

– Ну, что там? – Даниил почесался и заерзал, устраиваясь поудобнее.

– Я бы сказал – неожиданно. Вы подходите, молодой человек, полностью подходите.

– То есть я могу вместо Лиз…

– Вместо Лиз, вместо кого бы то ни было, вы – такой же, как она, как остальные кандидаты. Вы можете спокойно, не опасаясь, так сказать, за свое здоровье, занять ее место. Неожиданно, весьма необычно.

– А если, ну, остальные дойдут или, в крайнем случае, вы вырастите нового, я потом смогу выйти?

– Если кто-то согласится занять ваше место – без проблем.

– И вы сделаете это, замените девушку на меня, вы ведь можете это?

– Если вы согласны, почему нет. Однако, как я уже говорил, времени не так много. Будьте готовы завтра, на рассвете, мои ученики проводят вас к месту… инициации.

– Я буду готов! Только Лиз ничего не говорите!

Мэй согласно кивнул.

– Где ты был? – Девушка была взволнована более обычного, что неудивительно.

– Гулял. – Даниил чувствовал себя виноватым. Он оставил любимую в состоянии смятения, одну. Но после разговора с Мэем Даниил ощущал потребность прогуляться, подумать, прояснить мысли. Нет, он ни мгновения не жалел о своем решении. Чуть ли не впервые в жизни он знал, что поступает правильно. Он делает это ради любимой, ради их будущего! И эта любимая вот, рядом, помимо его жертвы нуждается еще и в его утешении, участии, словах любви, в конце концов.