Владимир Ильин - Замыкание [СИ]

– Мы ждали кого угодно…. – Просипел с трона пробитым легким великий князь Роман Глебович, пришпиленный крупными щепами паркета к спинке собственного кресла. – А пришла гражданская война…

Мундир морского ведомства на нем имел самый плачевный вид – пропитанный кровью и свисая клочьями, он дополнял серое от боли и кровопотери лицо.

– Как только государь уцелел, – покачал я головой, подходя ближе.

– Этот… Этот сразу рванул за трон, когда увидел Давыдова… – Пробулькал смехом великий князь и болезненно поморщился. – Как знал…

– Артефакт взорвался, а Силы нет… – Удивился я, прислушиваясь к собственным чувствам, подходя ближе и ближе.

Пока не замер в трех шагах от трона. Царапающее чувство проходило по телу волнами, словно повинуясь тяге воздуха из провалов в окнах и крыше.

– Остаточный эффект… Скоро она вернется, и я вас убью, Самойлов. – Прищурился Роман Глебович. – За все, что вы сделали.

– Я пока только вошел.

– Должны были войти другие люди. – облизнул тот губы.

– Вас устроили бы заговорщики с блокиратором? – А были и такие? – Изумился он сипло, вновь попытавшись вдохнуть воздух пробитым легким, и закашлялся.

– Эти двое из их числа, – обернулся я назад.

– Эти несчастные рыдали и просили защитить от вас… – зажмурился он от боли.

– Блокиратор мы отняли. Теперь он в воздухе, – чувствовал я колыхание мелкой взвеси.

– Что же…. Вы справились лучше заговорщиков.

– Так кого вы ждали, ваше сиятельство? – Проигнорировал я его слова и шагнул на ступень вверх. – И кто вам пообещал, что они придут?

– Для вас уже не важно, Самойлов. – приподнял он лицо, перекошенное от злости.

А вокруг стали протаивать из пустоты силуэты прежних императоров в ветхих мундирах.

Я вызвал Звездочки и крутанул их вокруг себя, развеивая призраки мертвецов.

Василий Владимирович дернулся, и вид безмерного удивления сменился гримасой боли.

Потому что жизнь – сильнее смерти. Это стало понятно еще на турнире, после разбитого витражного окна, за которым прятался князь Виид. И получило подтверждение вновь.

– У него есть имя? – придвинулся я совсем близко. – У этого советчика?

– Ее имя – необходимость. – Смотрел Роман Глебович зло. – Из-за вас это все, Самойлов! Вините во всем только себя!

– В чужой подлости, низости и предательстве?

– В смертях невинных, что погибнут в гражданской войне, – каркал он, булькая легкими. – Детей, жен, слуг и тысяч подданных. Вы считали себя святее всех, обнажая грехи князей? А вы знали, что платить за них невиновным?! – Приподнялся он на кольях и вновь с болезненным стоном опал на кресло. – Все умрут. И явятся вам во сне, Самойлов. Каждый.

– Полагаю, этого можно избежать. – Выразил я сдержанную уверенность и аккуратно вложил в его расслабленную ладонь, брошенную на колено, рулон туалетной бумаги с малой императорской печатью.

– Что это? – Проводив мое движение взглядом из прикрытых век, поинтересовался великий князь.

– Девяносто два, плюс минус два, метра бумаги для списка помилованных. И если упустите хоть кого-нибудь – это вы обрекли их подданных на смерть. Вам и вашей чести с этим жить.

– На туалетной бумаге?!

– Скажите мне, что они достойны другой. – Оставив рулон, я равнодушно отвернулся от трона и зашагал на выход.

Имени он все равно не знал. Вернее, знал наверняка – но не придал значения.

– Я обещал награду тем, кто зайдет в этот зал первым. – Прохрипели мне в спину. – Поэтому, в этот список на помилование, я впишу ваше имя первым. – завершил Роман Глебович голосом, полным сдержанного злорадства и торжества.

Равнодушно дернув плечом, я продолжил путь. Впереди, за разрушенным дворцом и Кремлевскими стенами, меня ожидало то, с чем никто не сможет справиться, кроме меня. То, что нельзя победить, а можно только успокоить.

Беременная жена.

Большой Императорский новогодний бал в этом году проходил в Ливадийском дворце под Ялтой, на берегу Черного моря.

От традиционных вальсов на паркете Большого Кремлевского дворца пришлось отказаться. Да и не было там никакого паркета, равно как и части самого здания, и ни одна строительная бригада никак не успела бы привести все должный вид к дате новогоднего торжества.

Впрочем, даже если успели бы восстановить – танцевать среди сожженного центра города, под траурный колокольный звук церквей, отмаливающих павших… Готовить платья и наряды в бутиках, когда улицы полны нищих, у которых бойня отняла крышу над головой… Улыбаться и шутить в атмосфере шаткого перемирия, назначенного двумя громкими именами, но не императором, и истово верить, что следователи не заберут следующий танец у вашего партнера?