Владимир Ильин - Замыкание [исправленный и дополненный автором текст] [СИ]

Про давние желания Катарцев он знал, но пространства бывшей Персидской империи не годились для созидания. Вот уничтожать созданное там умели легко – и даже крупные нефтяные компании не смогли зацепиться за ничейные нефтяные поля… Для защиты нового газопровода понадобятся огромные силы. Словом, желания – на то и желания, чтобы оставаться в воздухе, а не занимать место в докладах внешней разведки… Что-то всерьез изменилось?

Если кто-то всерьез задумается разорвать контракты на поставку из России и перейти на катарский газ… Последствия будут не только экономические – многие вопросы внутри Европы решались предоставлением скидок на газ в обмен на кулуарное решение вопросов. Демоны, да это просто выбросит империю из всей европейской политики! И наивно верить, что кто-то побоится испортить с Россией отношения, сменив поставщика. Отношения разорвут вовсе. Как бывает перед большой войной – которая едва не состоялась стараниями его собственного сына… Доклад о роли цесаревича Константина в прошедшей смуте был изучен им со всем тщанием. Кто-то решил играть по-крупному.

– На границе с Османами неспокойно, – продолжил Первый советник. – Строительство канала переведет точку внимания наших… партнеров на их собственные границы со стороны Персии…

– Этот канал им будет поперек горла.

– Вы правы, ваше величество. Мы тоже им поперек горла, пять веков грыземся.

– Но сейчас у нас перемирие? – Вопросительным тоном шепнул государь. – Мелкие пограничные конфликты не в счет.

– Надолго ли, государь?

– Мои предки подписывали вечный мир.

– Вместе с ними его подписывали Фоминские, Збаражские и Судские. Их больше нет в живых, ваше величество. Соглашение может быть признано несостоятельным.

– Они не решатся на такую вольность.

– У османов слишком много экономических проблем. Партия войны Ататюрка спит и видит, как решить их за наш счет.

– Стройка лишь даст им новый повод.

– Стройка определит место конфликта, ваше величество. На чужой земле, далеко от нас. Войну в любом случае не объявят, пока не уберут угрозу второго фронта. Формально, строители окажутся пострадавшей стороной – персидские земли ничьи. Право на самозащиту никто не сможет оспорить. Спешу напомнить, канал – частная инициатива кланов. Что бы там не происходило в песках ближнего востока, кто бы не нападал и не получал за это по лицу – он не объявит войну четырем семьям, ваше величество. Это просто нелепо, потеря лица. А если нет регулярной армии…

– По лицу они будут получать регулярно, – с довольным видом кивнул Император и потянулся, чтобы подняться с кресла.

Впрочем, на нем же и оставшись.

– Драгоценная моя внучка! – Улыбнулся Его величество. – Мог ли я мечтать о моменте, когда увижу твои ладони в руках супруга? Помню тебя совсем маленькой крохой, что радовала мое сердце! Не могу выразить свое счастье и сейчас. Я бы желал встретиться с твоим мужем, чтобы обговорить все детали предстоящего торжества.

– Десять процентов, ваше величество.

– Пусть тебя занимает только выбор платья, моя драгоценная. Все остальное – в наших крепких мужских руках!

– Десять процентов. И ни процентом больше.

– Кажется, я учил тебя верности своей семье, – скорбно покачал головой государь.

– А я ей и верна, ваше величество. Своей новой семье. – Не отводила та взгляда.

– Семья у тебя пока только одна, пока я не решу иначе! – Прорычал Его величество. – Либо моя, либо Самойлова!

– Ваше величество, прошу лишь об одном. Примите ваше решение до конца света, – вновь склонилась в поклоне княжна.

– Марш к стене и помолчи, – глянув на часы, император бросил на внучку гневный взгляд. – Сейчас разберусь с твоим концом света.

Дождался, пока внучка освободит центр зала и громко распорядился.

– Пусть Шуйский-младший зайдет.

Раз уж родная кровь оказалась не способна выведать детали Механизма, то всегда есть запасной вариант. Платный – скверно, но что делать…

Княжич Шуйский Артем позволил себе уважительный наклон головы где-то на середине ковровой дорожки. Одетый в скорбно-черное, с единственной медалью на груди, он смотрел с почтением, вниманием и терпением врача, у которого через десять минут закончится прием.

– Ваше величество, – вновь поклонился Шуйский, заметив раздражение в глазах Императора, и вопросительно поднял бровь.

Медаль на его груди была «за спасение на воде».

Как-то так получилось, что за защиту Кремля спешно выпустили ограниченный тираж золотых наград. Но на Шуйских опять не хватило – досадное недоразумение, связанное с тем, что на черном рынке медаль стоила десять миллионов рублей, а желающих было численно больше, чем всех участников конфликта с той и другой стороны.