Макс Фрай - Зеленый. Том 1

– Зато человеком можно отлично выпить за встречу, – заключает Эна, внезапно вспомнив о содержимом кошелки. – Люди изумительно приспособлены для вдумчивой дегустации вин. Ты какое любишь? Красное? Белое?

– Я люблю запивать белое красным, – ухмыляется Нёхиси. – А можно наоборот. Ограничения ограничениями, но все-таки не настолько жалкое у меня положение, чтобы я был вынужден что-то одно выбирать!

Он так доволен, что в ночном небе появляется радуга, будем считать, что лунная – надо же как-то это удивительное метеорологическое явление объяснить. А что занимает полнеба, сияет, как три дюжины адовых луна-парков, и цвета расположены как попало – голубой, оранжевый, синий, снова оранжевый, красный, зеленый, желтый, лиловый, оранжевый еще раз – не будем придираться, на радостях еще и не такое сотворишь. Тем более, в четвертом часу утра никто ее не увидит, кроме дежурных патрульных Граничной полиции и двадцати восьми особо везучих туристов и горожан.

Самая страшная – ладно, на самом деле, ничего пугающего в ней нет, просто невообразимая, в которую без доказательств даже никто из близких друзей не поверит – так вот, самая сокровенная, тайная правда о Стефане заключается в том, что иногда он запирается дома, прячет в шкаф свой якобы вечно звучащий невидимый бубен, облачается в старый домашний свитер и трикотажные спортивные штаны, которыми, по-хорошему, плотоядных демонов надо распугивать, а не на живых людей надевать. И сидит там один, как сыч, безвылазно, как минимум, сутки, а бывает, что и несколько дней подряд. Именно так он представляет себе идеальный отдых, а все остальное, включая развлечения и удовольствия, для него – работа, дела.

Ясно, что отдыхает Стефан не от самой работы, а от работающего себя. Потому что – ну, правда, надо. Остановиться, выдохнуть, попросить весь мир помолчать (а заодно постоять в углу и подумать о своем поведении), слышать только скрип половиц, птичий щебет в саду и музыку, которую сам же включил, видеть только поверхность предметов, а не их тайную суть, посидеть в кресле с книжкой и бутербродом, поспать безответственно и беспамятно, как это принято у нормальных людей.

В общем, иногда Стефан запирается дома, чтобы побыть совершенно нормальным человеком. А что наслаждаться нормальностью ему приходится в доме, застывшем в давным-давно минувшем пасмурном сентябрьском дне две тысячи шестого года – ну, ничего не поделаешь, никто не безупречен. Какой дом себе выбрал, в таком и отдыхай, – благодушно думает Стефан, заваривая в кружке чайный пакетик и нарезая лимон. Когда Стефан от себя отдыхает, он только чай с лимоном и пьет. На пиво и все остальное в такие моменты даже смотреть не хочется. Быть пьяным нормальным человеком – то еще удовольствие. Утрата душевного равновесия, помутнение ума, нарушение координации движений, головокружение, иногда тошнота и головная боль – с подобными симптомами не особо расслабишься, тут впору бежать к врачу. «Ну ее к чертям собачьим, такую священную сому, – смеется Стефан, – никуда она от меня не денется, наверстаю потом».

Для Стефана сейчас даже кофе – избыточно сакральный напиток. Слишком горек и звонок, как пощечина от влюбленной в тебя по уши и очень ревнивой жизни – ты куда, негодяй, подевался? С кем там шляешься? А ну быстро назад!

Словом, кофе хорош, чтобы быстро прийти в себя – в того себя, от которого отдыхал. Стефан именно так его и использует – как персональный обратный билет в рабочее состояние, заводской гудок и театральный звонок. Поэтому кофе он себе сварит, конечно. Такой крепкий, чтобы чертям в аду стало завидно. Но не сейчас, потом.

Не сейчас, с удовольствием думает Стефан, устраиваясь в старом потертом кресле, таком удобном, словно было сшито по его меркам, с учетом всех особенностей телосложения, как хороший костюм. Обычно о таких вещах не задумываешься – когда ты в рабочем состоянии, сидеть и лежать удобно абсолютно на всем. Точнее, любые процессы, в которых ты задействован, столь упоительны, что об удобстве как-то не вспоминаешь. Не оцениваешь происходящее с этой точки зрения. Можно сказать, даже не представляешь, что такое «удобство» и чем оно отличается от «неудобства», которое совсем уж невозможно вообразить.

«Комфорт для слабаков, – весело думает Стефан, с наслаждением вытягивая ноги. – Хорошо иногда побыть слабаком!»

У Стефана сладкий чай с лимоном, два бутерброда с сыром и два с ветчиной; когда он от себя отдыхает, он совсем не гурман, в такие моменты еда должна быть простой, привычной и только умеренно вкусной, излишняя острота ощущений сейчас ни к чему.