Макс Фрай - Зеленый. Том 1

«Вот это, кстати, открытие, – думает Стефан. – Не уехал бы, не догадался бы так поставить вопрос. Давних друзей надо каждый день очаровывать заново, в полную силу, волнуясь – а вдруг не получится? – словом, как будто впервые встретились. Чем они хуже чужих?

Возле филармонии Стефан сворачивает на улицу Субачюс и идет в направлении улицы Бокшто, но не доходя до нее полквартала, снова сворачивает в огромный проходной двор, в центре которого стоят гаражи и дровяные сараи. Стефан смеется – хренассе новости, мы теперь, значит, гуляем, где вздумается, и мерещимся, где самим припечет! – дергает ручку перекошенной, в прошлом зеленой, а теперь облупившейся двери и входит – с точки зрения независимого (от прельстительных потусторонних видений) наблюдателя, как бы в чужой сарай.

– Дверь закрывай, – говорит ему разлегшийся на пороге кафе вызывающе клетчатый Burberry-сфинкс. – А то кое-кто сегодня уже оставил ее нараспашку, так одна старушка из двора меня заметила и начала креститься, как заведенная. Ничего не имею против крестных знамений, но не уверен, что для человеческого здоровья полезно выполнять этот ритуал пятьдесят раз подряд.

– Ну это, знаешь, как отжимания, – оживляется Стефан, которого хлебом не корми, дай порассуждать на отвлеченные темы. – Если не стараться сразу выдать рекорд, а постепенно увеличивать нагрузку, то и двести раз вполне ничего. А старушки, я думаю, все тренированные. На то человеку и долгая жизнь!

Сфинкс наконец вспоминает, что его видовое название переводится как «душитель», и пытается соответствовать. В смысле, лезет к Стефану обниматься. Это действует как выстрел стартового пистолета: на Стефана наваливается, по его ощущениям, примерно половина населения города. Хотя на самом деле всего несколько че… существ. «Дурной пример заразителен», – умиленно думает Стефан, заживо погребенный под кучей тел разной степени материальности. Впрочем, у него нет претензий, что именно заживо. Это как раз хорошо.

– Что-то вы окончательно охренели, – говорит Стефан, устроившись в кресле. В одной руке он держит бокал, то ли издевательски, то ли, наоборот, заботливо, чтобы легче шла адаптация, наполненный пивом Berliner Weisse, а другой придерживает окончательно разбушевавшийся в процессе трансформации материи чемодан.

– Мы – даааа, – дружно подтверждают присутствующие. Громче всех – тот, что свешивается с потолка, куда только что непонятно зачем забрался. Мест свободных вокруг полно. И посторонних девчонок-сновидиц, шокировать которых одно удовольствие, здесь пока нету. Все свои.

Стефан достает из чемодана чашку кофе от «Beh Rahim» – слава богу, еще горячий, за два дня не остыл – и молча протягивает свисающему. Дескать, оцени.

– Отличная обжарка! – оживляется тот, попробовав. – Даже заурядный бариста ее не особо испортил.

– Заурядный бариста? – угрожающе переспрашивает Стефан. – Не особо испорил, да?

– Ну, так… – мнется Иоганн-Георг, который, похоже, совершенно не собирался разбивать ему сердце, а искренне старался похвалить угощение; как мог, так и похвалил. – Для машины вполне ничего. А зерна реально отличные. Богатая Эфиопия. Обжарка – вообще зашибись! Если бы в раю установили адские сковородки, там бы всех праведников примерно так и обжаривали – до состояния сияющего абсолюта. Ты, случайно, не привез нам пару мешков? Ай, ну ясно, какие мешки, даже полкило не купил, тебе лишь бы дразниться. Вот вроде бы взрослый, серьезный мужик, не богема бессмысленная, а никогда о запасах не думаешь. Беда!

– Да ладно тебе, – говорит Тони. – Главное, ты теперь знаешь про эти зерна. Значит, они у нас в городе однажды появятся. Вопрос только, где и когда.

– Вот именно, что «однажды»! Неизвестно когда! А мне до тех пор страдать?

С этими словами страдалец закатывает глаза и падает с потолка прямо на Стефана. Счастье, что он сейчас ничего не весит. Все равно что кленовый лист.

– Ты у меня однажды допрыгаешься, – говорит Стефан, стряхивая его на пол. – Вспомню еще какое-нибудь твое имя, а еще лучше глупую школьную кличку, всем вокруг разболтаю, то-то попляшешь тогда.

– Ну так самое дурацкое ты уже вспомнил! Думаешь, легко вечно быть Иоганном-Георгом? – хохочет тот. – Нечего мне терять! – и без паузы, все так же смеясь, добавляет: – Не представляешь, как я соскучился! Вроде отлично мы тут развлекались, а все равно до ужаса не хватало тебя.

– Не подлизывайся, бесполезно. Второй чашки кофе у меня все равно нет, – ухмыляется Стефан, с удивлением констатируя, что кратчайший путь к его сердцу по-прежнему, как восемьсот лет назад лежит через грубую, беззастенчивую лесть.