Людмила Макарова - Время инверсий [сборник]

— А это и к лучшему, — философски заявил Рублев. — У тебя нет никаких особых личных счетов с киевскими Светлыми, ты никому и ничем не обязан.

— А у вас, что ли, есть?

— Ну, сам посуди, — пожал плечами Рублев. — Не помнишь, что ли, как тихо и мирно жили в девяностые? Со Светлыми иной раз даже попивали…

— Да помню, — поморщился Швед. — Только это тут при чем?

— При чем… — проворчал Рублев многозначительно. — Паны дерутся — у холопов чубы трещат. Начальство, конечно, строгое, но в патрули по улицам мы обычно без Лайка ходили. А Светлые — без фон Кисселя. Многое приходилось на месте решать, полюбовно. Мы — вам, вы — нам… Потому, думаю, и мир был так долго. А кроме того, я совершенно не удивлюсь, если наши Высшие вместе со Светлыми в каких-нибудь Куршевелях иногда ошивались. Располагала обстановочка, скажешь — нет?

— Не поспоришь, — вздохнул Швед. — Располагала, тогда вообще все благодушные были, не то что в Москве. Но вообще озадачил ты меня, тезка. Под таким углом я на проблему вообще глянуть не догадался.

— Пожалуйста. — Рублев величаво и вместе с тем добродушно вскинул руки. — А что до того, с чего начинать, то понятное дело — с офиса. Уж до этого ты явно должен был додуматься. Додумался ведь?

— По правде говоря, даже уже выбрал.

— Кошкин дом? — предположил Рублев.

— Он самый. — Швед поджал губы и покачал головой. — Во-первых, от вас фиг чего скроешь, а во-вторых, оно просто напрашивалось. Да и нравился мне он всегда.

— Комнату с башенкой себе отслюнявишь? — Рублев прищурился с довольно-таки хитрым видом. Ефим тоже лыбился, как умел только он — вроде и без издевки, но и не без ехидства.

— Куда ж я денусь… — покорно выдохнул Швед. — Да, други, успели вы меня изучить как облупленного. Хорошо, с офисом понятно. А дальше?

— А дальше к тебе заявятся Светлые и начнут пугать, — сообщил Рублев. — И от того, как ты себя поведешь, будет зависеть очень и очень многое. По крайней мере именно в этом месте вероятности расходятся, и среди них трудно выделить основную. Так что будь готов, тезка. Аки пионер.

— Тьфу ты, — нахмурился Швед. — Ты что, по совместительству еще и пророком заделался?

Рублев ответил неожиданно серьезно, так что у Шведа даже в груди чуток похолодело:

— Я — нет. Зато у меня дочка пророк.

Наступившую тишину нарушило только озадаченное Ефимово:

— Оп-паньки!

— Так пророк? Или все-таки прорицательница? — осторожно уточнил Ефим, когда молчание в очередной раз стало невыносимым.

— Не знаю! — резко ответил Рублев. — Может быть, вообще ни то ни другое. Она еще и говорить-то связно не очень умеет, куда ей пророчить? Но она предвидит будущее и как-то это транслирует на меня. Глянет вот так иной раз, прямо в глаза, и я вдруг понимаю: завтра приедут Швед с Ефимом. Вчера, к примеру, глянула.

— Может, это ты сам? — еще осторожнее предположил Швед.

Рублев вяло покачал головой:

— Вряд ли. Вероятности я, конечно, прикидывать всегда умел, я все-таки немножко маг. Умел и умею. Но тут совсем другое, тут не вероятности — тут абсолютная уверенность. Вроде дежа-вю, только направленное в будущее. И оно до сих пор всегда сбывалось. И всегда — всегда! — сначала Маришка на меня глядит. И взгляд у нее при этом… как бы это сказать попонятнее… не детский, вот. Это быстро проходит, она потом балуется себе, как будто ничего не было. А я просто открываю для себя кусочек будущего. Иногда еще немного для других.

— Интересные дела, — пробурчал Швед. — Слушай, а дочь тебе ничего такого связанного с Дозором не напророчила? Может, ты поэтому и отказываешься?

— Пока не напророчила, — угрюмо сказал Рублев. — Я бы не стал врать, ты меня знаешь. Просто решил… перестраховаться. Пусть подрастет, а там видно будет.

— А жена как? — не слишком тактично вмешался Ефим. — Она ж у тебя не Иная.

— А никак. — У Рублева странно дернулась щека. — Она ничего и не знает. Даже обо мне.

— Монстр ты. — Ефим вздохнул. — Два года уже маскируешься.

— Это нетрудно, — холодно заметил Рублев. — Будь я просто оборотнем — тогда да. Но я же маг. Метаморфоз у меня вот где. — Рублев продемонстрировал весьма убедительный крепко сжатый кулачище. — Я уже и не помню, когда в последний раз перекидывался. Да, честно говоря, особо и не тянет. Вон, с собачками иногда по траве поваляюсь, порычу, за загривки их потреплю, и довольно. Они-то все как надо понимают, не то что люди…

Швед залпом допил чай и в упор поглядел на Рублева: