Виктория Полечева - Тюльпинс, Эйверин и госпожа Полночь [litres]

– Я вообще-то… – хотел вновь закричать молодой господин, но взгляд парня мгновенно охладил его пыл. – Я из города, – тихо сказал он. – Я не знаю, как это вышло. Вы… – Тюльпинс сделал паузу, перебарывая себя. – Вы… Кх-м-кхм. Вы мне поможете?

Кровь залила щеки молодого господина, он тяжело задышал. Еще никогда не приходилось ему просить помощи, еще никогда не бывал он в столь позорном положении.

– Нет тут рядом Сорок Восьмого! Уж не от Верхних ли ты взялся, а?! – воскликнул парень и сдвинул шляпу на затылок. Его зеленые глаза хищно впились в полное лицо господина.

Старик схватил Тюльпинса за шиворот рубахи и притянул к себе.

– Рассказывай. Говори все, что знаешь. Иначе сынок мой тебя покалечит, понял?

Тюльпинс обмяк от страха, из глаз его брызнули слезы. Старик сделал шаг назад, и к молодому господину подошел его сын. Он хотел замахнуться, но только поморщился и воскликнул:

– Ой, аж противно! Не могу! – Парень толкнул молодого господина в грудь, и тот повалился обратно в траву. – Подотри сопли, Красавица!

– Кай, отойдем? – Старик поманил сына в сторону и задумчиво почесал затылок.

– Стойте, – простонал Тюльпинс, теряя самообладание. – Только не бросайте меня здесь… одного.

Старик что-то долго шептал сыну, почесывая спутавшуюся бороду и всматриваясь в небо. Тюльпинс обернулся, и мурашки побежали по его спине. На безоблачное небо наползала тяжелая туча, пыльное облако поднялось над степью.

– Ладно, парень. Не помирать же тебе здесь. – Старик подобрал с земли клюку и вставил ее в примитивный замок, спрятанный под небольшой кочкой.

Тюльпинс ошалело глядел на молнии, промелькнувшие в тучах, и не заметил, как откинулся деревянный люк, покрытый травой. Никогда прежде он не видел грозы: дождь, под который ему случалось попадать в Сорок Восьмом, обычно походил на мелкие капельки тумана: морось да и только, даже толком не промокнешь.

Ветер свистел совсем близко, а в воздухе повис запах металла. Тюльпинс прижал руки к груди и зажмурился изо всех сил, но парень в шляпе потряс его за плечо, приводя в чувство, и громко крикнул:

– Эй, Красавица! Прыгай!

Молодой господин завертел головой, не понимая, что следует сделать, но старик толкнул его в спину и прыгнул следом. Последним в убежище забрался парень и закрыл за собой люк.

Внутри оказалось темно и сыро, сладковато-приторный запах гнили заползал в ноздри, заставляя путников брезгливо морщиться. Но вот над их головами что-то заскрипело, застонало, с ненадежного люка посыпались комья земли.

Тюльпинс, дрожа и тихо всхлипывая, вжался в холодную стену. Он кутался в длинный халат, испачканный теперь грязью, боязливо трогал израненные ступни и проклинал всех на свете. Кто посмел заманить его сюда? Что за глупая деревенщина позволяет себе толкать его так грубо и так жестоко? Тюльпинс лелеял в голове план отмщения. Ему бы только добраться до города, только бы рассказать обо всем матушке…

– Парень, ты из города, говоришь? – Старик присел рядом с Тюльпом.

– Да! Сколько вам твержу!

– И то верно, Кай. Не врет он нам. Точно знаю. Деревенские так не рядятся. – Старик ощупал грубыми руками через халат дряблое плечо Тюльпинса и презрительно хмыкнул.

Молодой господин оскорбленно засопел и отвернулся.

– Да не сердись ты на меня, парень. За правду не сердятся, понял? Скоро в деревню приедет Камеж-путник. Он все Хранительство объездил. Вот он-то тебя до города, может, и довезет. Только двилингов запросит столько, сколько даже ты не весишь.

Тюльпинс расслабленно фыркнул. Если дело касается денег, то это уже решенное дело.

– Ну и сколько он обычно берет? У моей матери двилингов столько, что любой ваш путник продастся ей с потрохами.

– Так-то оно, может, и так. Да вот только Камеж-путник берет вперед. Ну, утихло наверху. Идем к нам в деревню, а там порешим.

– Ты только будь уверен, Красавица, что и еду, и ночлег тебе за просто так никто не даст.

– Но у моей матери…

– Далеко твоя мать, увалень. Полезай наверх да не спорь. Подсади его, Кай! Мы тут помрем, пока он карабкаться будет! А ты, парень, пойми, что теперь один ты, сам по себе, понимаешь? Сам свою еду отрабатывать и будешь.

Воздух снаружи оказался очень теплым, солнце теперь палило сильнее прежнего. Тюльпинс с трудом выбрался и уставился на небо, прищурив глаза и сморщив нос. Если бы происходящее с ним не было столь оскорбительным, он, наверное, был бы даже счастлив. Небо, словно море мелких васильков, куполом высилось над ним, восхищало его своим величием.