Виктория Полечева - Тюльпинс, Эйверин и госпожа Полночь [litres]

– Мама… – прохрипел Бэрри и простонала Эйви одновременно.

Мистер Дьяре резко обернулся.

– Нужно попросить у нее помощи! – крикнула Эйверин, больше не в силах находиться в страшной комнате.

И пока мистер Дьяре не успел ей помешать, она сбежала по ступенькам и выскочила через парадную дверь на улицу, в объятия плотоядного тумана. Она не чувствовала холода, не чувствовала усталости, а только неслась к видневшейся вдалеке огромной оранжерее.

Что, если бы рядом с ее мамой в ту ночь был тот, кто мог вовремя попросить помощи у Полуночи? Осталась бы она тогда с ними? Осталась бы жива?..

Эйви с ужасом осознала, что с ее мамой происходило, скорее всего, то же самое, что и с Дадой. Ведь не зря они одинаково кричали, не зря произносили одни и те же страшные слова?! Но Полночь была тогда так далеко, а значит… значит…

Эйверин чувствовала, как из груди ее рвется крик, и не стала его сдерживать. Она остановилась лишь на минуту, оперевшись на фонарный столб, и завизжала так сильно, как только могла. Невидимая рана в ее груди раскрывалась. Так много лет она не хотела попрощаться с мамой, так много лет она не готова была признать, что ее не стало. Но теперь умирающая госпожа все прояснила. Умирающая Дада показала, как было все на самом деле.

Не смахивая слез, девочка кинулась вперед. Она бежала ради доброй госпожи, ради своей мамы и ради Бэрри. Каким бы гадким он ни был, он не должен был заполучить судьбу лишенного родителей ребенка. Ее собственную судьбу.

Цветастый особняк Полуночи показался вдалеке, и Эйверин вскоре оказалась у его дверей.

– Откройте дверь! Откройте! – вопила она, сбивая кулачки в кровь. – Госпоже Кватерляйн нужна помощь! Откройте! Помогите, пожалуйста! Помогите!

Вскоре голос Эйверин осип, а потом и вовсе стал неслышен. Особняк высился над ней темной безучастной громадой. Девочка принялась молотить в дверь сапогами. Вскоре носы их покрылись царапинами, и Эйви осела на крыльцо. Не открыли. Полночь не услышала.

Спустя пару часов Эйверин медленно побрела к улице Гимили, понимая, что все кончено. Траурная тишина охватила Сорок Восьмой, черная пелена опустилась на Верхний город, и оттого тихие шаги девочки звучали отбойным молотом, и их эхо разносилось во все концы. Словно сама смерть шла по пятам, гремя костяшками, подбираясь к осиротевшему дому номер семнадцать.

Эйверин толкнула незапертую дверь, и дух горя пахнул ей в лицо. Дада умерла.

Наверху скулила Эннилейн, Бэрри вновь замер в углу, обняв себя руками. И только мистер Дьяре ходил по комнате, доставал цветы из горшков и ваз и накрывал ими белое одеяло, под которым покоилось тело госпожи. Ее уже не было видно: только рука, бледная и твердая, словно мрамор, чуть выступала из-под легкой накидки. Но мистер Дьяре продолжал класть на нее все больше и больше цветов, словно пытаясь похоронить прямо тут. И Эйверин была с ним согласна: земля недостойна Дады. Только прекрасные лепестки могли стать ее последним пристанищем.

Дом погрузился в тяжелое безмолвие. Наверху протяжно взвыл Крикун, словно чувствуя, что произошло неладное. Девочка, оставив всех, поднялась к комнате мистера Дьяре. Она остановилась, отказываясь верить в то, что увидела: дверной замок, выломанный, искореженный, лежал на ступеньках. Додо в комнате не оказалось.

Эйверин опустилась на колени и закрыла лицо руками. Как могла она, глупая девчонка, надеяться на новое счастье? Как могла она поверить, что у нее теперь будет верный друг и дом, куда хочется возвращаться?

Мистер Дьяре бесшумно вошел в комнату и присел на кровать.

– Рассвело, – зачем-то сказал он.

– Да, – сухо подтвердила Эйви.

– Я думал, что солнце не должно вставать после… после такого.

– Оно на небе, мистер Дьяре. Ему нет до нас дела.

Эйверин помолчала, а потом поднялась с пола и присела рядом с колдуном.

– Додо сбежал, – тихо шепнула она, и губы ее затряслись. – Теперь его не найти.

– Знаю. Прости. – Мистер Дьяре кивнул.

Он распахнул руки, и девочка кинулась в его объятия. Оба зарыдали, каждый о своем. Но боль потери так крепко связала их, что они казались друг другу сейчас самыми близкими людьми во всем Хранительстве.

Они уснули сидя и обнявшись, не находя в себе больше сил бодрствовать.

Разбудила их Эннилейн, приведшая в комнату молодого мужчину. Остроносый, остроухий, с острым подбородком и длинным телом, он сразу вызывал неприязнь. Что бояться его надо, Эйви поняла по тому, как напрягся мистер Дьяре: словно зверь, готовящийся к атаке.