Виктория Полечева - Тюльпинс, Эйверин и госпожа Полночь [litres]

– Додо? – испуганно спросила она.

– Нет, нет. Мальчишка застыл, но я о нем позабочусь. Он там, в углу. Не до него, понимаешь?! Мне нужна твоя помощь, Крысенок. – Мистер Дьяре взлохматил и без того не идеально лежащие волосы. – Сейчас привезут Даду. Ей стало… – Из груди мужчины вырвался судорожный вздох. – Ей стало хуже…

– Что? С госпожой что-то случилось?! То же самое, что и с Додо?!

– Нет, не то. Но мы должны о ней позаботиться.

Эйви хотела спросить еще хоть что-то, но выражение лица мистера Дьяре – испуганное, обезумевшее – объясняло все лучше глупых слов. Жизнь госпожи в опасности, и надо сделать все, чтобы с ней не случилось ничего дурного. Эйверин позволила себе вольность и крепко сжала гладкую ладонь колдуна. Он кивнул, тут же вскочил на ноги и опрометью бросился вниз по лестнице.

Эйверин подошла к Додо и, хоть и оказался он невероятно тяжелым, переложила его на кровать. Мальчонка вновь окаменел, но на лице его опять застыла рассеянная улыбка. Эйви подумала, что, если что-то плохое случится, она хочет запомнить друга именно таким: счастливым и улыбающимся. Но эта мысль настолько ужасала, что она испуганно потрясла головой: с Додо ничего плохого не случится, мистер Дьяре же пообещал. А ему, кажется, можно верить.

Эйверин, зная, что Додо точно ни о чем не вспомнит, наклонилась и поцеловала его в лоб.

– Не девайся никуда, пожалуйста, – шепнула она и вышла из комнаты.

– Эннилейн, когда эта маленькая дрянь соизволит спуститься, скажи ей прийти ко мне! – донесся из зала голос господина Бэрри.

Эйви покачала головой и поспешила вниз. Девочка провела ладонями по лицу, ссутулилась и вошла в зал. Вместо вертящегося на языке «эта маленькая дрянь соизволила спуститься» Эйверин сказала лишь:

– Вы хотели видеть меня, господин?

– Да, хотел. – Бэрри развалился на диване. – Мне скучно. Почитай мне.

Эйви только потянулась к книжной полке, как на улице раздался страшный грохот. В приоткрытые окна ворвался мужской крик:

– Скорее, скорее!

Эйверин, испугавшись, закричала:

– Мистер Дьяре, привезли госпожу!

Наверху, в комнате Дады, что-то упало, но спустя несколько секунд на лестнице появился мистер Дьяре, побледневший, осунувшийся. Таким его видеть Эйви не привыкла.

Эйверин кинулась на улицу, а за ней Эннилейн и мистер Дьяре. Бэрри остался в зале, трусливо выглядывая из окна.

Мистер Тваль вел под руку госпожу Кватерляйн. От ее цветущего вида не осталось и следа: черты лица заострились, сквозь мертвенно-бледную кожу просвечивались темные дорожки вен.

– Ох, Дада. – Мистер Дьяре подхватил госпожу на руки. – Дада, милая, что ты…

– Время закончилось, Дьяре, – глотая слезы, ответила госпожа. – Время закончилось.

– Нет, Дада! Нет! – Лицо колдуна исказилось от страданий, и по полным щекам его потекли слезы.

Эннилейн охала, причитала, кружилась вокруг него, пока мистер Дьяре не рявкнул:

– Эннилейн, открой двери пошире и замолчи!

Он пронес госпожу в спальню, держа ее бережно, как фарфоровую куклу. Эйверин затворила дверь и осталась стоять на пороге. Эннилейн загремела на кухне склянками, пытаясь, видимо, подобрать лекарства из запасенных трав. Но что-то подсказывало Эйви, что обычные травы тут не помогут. Если уж такой сильный колдун, как мистер Дьяре, в полном отчаянии, кто вообще способен хоть что-то сделать?

Эйверин пошла по ступеням наверх, ей ужасно хотелось помочь, ей так больно и тревожно было от отчаянных рыданий мистера Дьяре, что она не могла найти себе места. Наконец девочка постучала в дверь.

Мистер Дьяре, с глазами тусклыми и пустыми, ответил коротко:

– Что?

– Я… я могу что-нибудь сделать?

– Принеси цветы. – Мистер Дьяре сглотнул и отер рукавом слезы. – Все, что сможешь найти.

Эйверин лишь на миг удалось увидеть через полураскрытую дверь бедную госпожу. Она сидела на кровати, упершись руками, и дышала так быстро и так поверхностно, что не оставалось сомнений – дух жизни скоро ее покинет.

Эйви, глотая слезы, ворвалась в зал:

– Господин Бэрри, Эннилейн, помогите! Нужно поднять все цветы к госпоже!

Молодой господин остался на диване, сжав руками голову и уставившись в одну точку. Ушла из него самоуверенность, ушел былой форс. Он походил на брошенного ребенка. Эннилейн помчалась во двор, не задав ни единого вопроса.

– Может, может… вы подниметесь к ней? Кажется, пришло время прощаться, – прошептала девочка.

– Что с ней? Она что, умирает? – проскулил Бэрри.