Вадим Булаев - Про Иванова, Швеца и прикладную бесологию #2

Так и не поймёшь — то ли экстравагантный бизнесмен перед тобой сидит, то ли преуспевающий архиерей в штатской одежде.

Короче говоря, красив и величественен был шеф сейчас. Одним своим видом трепет внушал. Вот только Серёга все эти метаморфозы проигнорировал, сходу бухнув:

— Здрасьте, я...

Фрол Карпович словоизвержение подчинённого остановил взмахом руки.

— Помолчи, — сказал он. — Раз ты не голодный, то посиди в спокойствии, фильму посмотри. А я пока перекушу того-сего...

В подтверждение своих слов начальник достал откуда-то сбоку планшет с присоединёнными к нему простенькими наушниками, протянул его инспектору.

Иванов послушно принял устройство, нацепил акустику и привычно нажал кнопку сверху. Экран загорелся, отобразив явно заранее открытый видеофайл. Пальцем нажал «Воспроизведение».

Дисплей ожил, показывая незнакомую комнату без мебели. Съёмка велась явно продуманно, со штатива — камера у неизвестного оператора не подрагивала, смотрела строго в одну точку.

В центре помещения, на простом табурете, сидел благообразный, с обширной лысиной на голове и короткой, с проседью, бородкой, мужик лет пятидесяти. Небольшой, смиренно-печальный, весь из себя такой кругленький, как булочник со старой открытки. Пожалуй, сбрось он килограмм тридцать, заимей аскетичную впалось на щеках — и хоть икону мученика с него пиши, не ошибёшься.

Одежда неизвестного наводила на эти же самые мысли. Вместо привычных штанов и рубахи — длинная, почти до пят, сорочка тёмно-коричневого цвета и очень грубой, клочковатой-корявой вязки, неприятная даже на вид. Само по себе вспомнилось и название этого чудного одеяния — власяница. Специальное рубище из конского волоса для укрощения плоти или покаяния. Носилась на голое тело и мешала жить владельцу, судя по конструктивным особенностям, несусветно.

Мозг снова подсказал, припомнив когда-то читаную книжку про охоту на ведьм, что таскали такую одёжку или повёрнутые на религии отшельники, или в принудительном порядке напяливали такие недовышиванки, дополнительно обработав святой водой и молитвами, на всяких колдунов в день сожжения на костре чтобы те, значит, перед смертью в очистительном огне ничего отчебучить не смогли и не портили людям шоу. Своего рода смирительная рубашка получается, с магическим уклоном. Интересно, работало или нет?

Обуви на мужичке не было. Из-под обтрёпанного края власяницы торчали грязные, в чёрных пятнах, ноги, причём одна из них была немного неестественно вывернута. Кто это такой — догадываться не пришлось, да и раздавшийся за кадром незнакомый голос вывод подтвердил:

— Ты Себястьян Тоуч?

Благообразный человек бойко залопотал на непонятном языке, однако допрашивающий его перебил.

— Русским владеешь? Старофламандский сейчас не в почёте.

— Да. Владею. И не только русским. Научился, пока в секторе пребывал, — ответил сидящий и Сергей сторонне отметил, что голос у него под стать внешности: мягкий, обволакивающий, с так любимой женщинами хрипотцой.

— Хорошо. Дальше говорить будем на этом языке. Если что-то не поймёшь — спрашивай. Я объясню, — продолжил неизвестный коллега. — Итак, ты Себастьян Тоуч?

— Да.

Дальше изображение чуть дёрнулось, и инспектор понял — какой-то кусок допроса вырезан. Скорее всего, не относящийся к нему напрямую. Наверняка про побег говорили. Ладно, пусть его... Спасибо, что хоть это показывают. Ему же прямого хода в апартаменты шефа нет, только по вызову и только во сне, так что особо права не покачаешь...

— Расскажи, как ты додумался создать голема, — между тем продолжал невидимый голос.

Сидящий поначалу съёжился, но потом гордо расправил плечи и с вызовом уставился в объектив камеры — во всяком случае, у Сергея сложилось именно такое впечатление.

— Я — умный. Очень умный, — с акцентом, но тем не менее абсолютно правильно выговаривая слова, объявил Тоуч. — Когда я ходил в слугах у чародея, то много видел, слышал и запоминал. В том числе и рецепт создания боевого голема не обошёл своим вниманием. Потому воспроизвести его при наличии необходимых ингредиентов для меня сущая мелочь...

— Ближе к делу! — говорящий мужичка явно пугал. Беглец как-то сразу сдулся, сгорбился, обмяк. — С начала давай! С самого!

Сидящий в центре комнаты даже зажмурился от страха, но говорить продолжил:

— После побега я сменил город, расстался с бесами и прятался целый год, дополнительно изучая язык и каждое мгновение страшась того, что меня найдут. Нигде на одном месте подолгу не оставался, постоянно скрывался даже от призраков и прочей нечисти. Но меня никто не искал, или не находили... Тогда я осмелел и летом решился пойти в лес на окраине. Там, знаете ли, по ночам парочки весьма забавные штуки вытворяют... — тут он потёр ладони друг об дружку, гаденько и сально при этом хихикая. — Погулял, посмотрел, и уже под утро случайно нарвался на вервольфа. Он туда ходил по полнолуниям. Перекидывался в свою нечестивую волчью ипостась и бегал, сломя голову, на зайцев охотясь... У них, знаете ли, жизнь к циклу Луны довольно сильно привязана. Тогда мне мыслишка создать себе новое тело и пришла...