Вадим Булаев - Про Иванова, Швеца и прикладную бесологию #2

— С шефом надо пообщаться. Может, и прояснит ситуацию.

— Согласна. Кому, как не ему в таких вещах разбираться. Да и знает он всё про случившееся. Я же рассказала...

...За окном промелькнул знакомый сетевой магазин...

— Ага... Если с Ольгой Матвеевной помощь не нужна, тогда тут высади.

...Автомобиль припарковался у обочины и Сергей, наскоро попрощавшись и пообещав позвонить, как только что-то прояснится, поспешил домой.

***

Влетев в квартиру, Иванов задорно подмигнул вышедшей навстречу Машке; не раздеваясь схватил домашние спортивные штаны с майкой, после чего, малодушно оттягивая неизбежные причитания кицунэ по поводу своего внешнего вида, вкупе с нравоучениями о бережливости и собственной расхлябанности, ужом проскользнул в ванную.

Побросав вещи прямо на пол, с наслаждением влез под душ, открыв сразу оба крана. Стоял зажмурившись, подставляя лицо множеству мелких струек, с напором бьющих из висящей на стене лейки и буквально физически ощущая, как все коллизии сегодняшнего дня смываются в канализацию вместе с грязной водой. Непередаваемое ощущение. Бодрящее, успокаивающее, возвращающее желание жить.

В дверь постучали. Это неугомонная Машка пришла выяснить, чем кормить обожаемого домовладельца и ставить ли чайник. Инспектор её слов, по правде, не мог разобрать из-за шума воды, потому без особых затей пользовался своим огромным опытом из прошлого. Не мудрствуя и зная, что именно в этот момент дотошная кицунэ перечисляет всевозможные варианты блюд, которыми она готова порадовать своего Серёженьку, парень просто заорал: «Да!».

Домовая вроде бы успокоилась и ушла, а Иванов снова принялся наслаждаться душем. Он никогда не ругался на Машу за такую вот бесцеремонность, прекрасно понимая — заботится она о нём, непутёвом. И хочет, чтобы он из ванной сразу шёл к столу, где всё свежее и вкусное, а не курил, в ожидании, с мокрой головой у окна, стоя на сквозняке и зарабатывая ангину или ещё ОРВИ какое неприятное... Да и что именно ему подадут — Иванова никогда особо не интересовало. Кулинарные таланты домохранительницы вполне могли поспорить с шеф-поварами лучших мишленовских ресторанов. За что ни возьмётся — всё вкусно. Потому и не вникал особо в Машкино меню, полностью доверяя кицунэ в вопросах собственного кормления.

Постепенно мысли перетекли на Швеца. Как он там? Руку, всё же, оторвали — а это не шутки. Начальник хоть и успокоил, и врать ему смысла не было, однако хотелось убедиться лично. Да и неправильно это — страдали с Антоном вместе, а теперь к нему даже в больницу не сходишь. Или сходишь? Лежит же он где-то. Попросить шефа надо, чтобы ночью выдернули из этого мира в тот да сходить проведать. И апельсинов засранцу попытаться протащить, посмотреть на его физиономию и заставить всё сожрать исключительно для повышения количества полезных витаминов в организме. Швец хоть и призрак, но раз бухать может — значит и подарок проглотит. Никуда не денется...

Взяв с полки мыло, инспектор приступил к гигиеническим процедурам и... офонарел. Даже мыло выронил. Только сейчас он заметил — по телу словно каток-асфальтоукладчик прошёлся: на груди, предплечье, животе — огромные, радужно-застарелые синяки. Извернувшись, не вылезая из ванны, посмотрел в запотевшее зеркало — на лице тоже гематома будь здоров, от скулы до ключицы. Выглядит старой, недельной, но это не так. Это Печать шефа помогла. Вот, значит, как... Измордовал, получается, его Тоуч знатно... Права Элла — если бы не Карпович — навечно бы у того проклятого коровника вместе с Антоном остались... Надо ведьмочку в ресторан, что ли сводить, в знак благодарности за организацию их спасения... Или колечко купить... Хотя последнее — дурь. Навыдумывает себе всякого... объясняй потом, что это был «души прекрасный порыв», а не приглашение в ЗАГС.

Умница девчонка — не поспоришь...

Остановившись на ресторане, Иванов повеселел, быстренько закончил плескаться, наскоро вытерся, и, натянув треники с майкой, направился на кухню. Даже про будущий Машкин нудёж позабыть успел.

И зря. Кицунэ, едва завидев блёклые, синюшные пятна на теле Сергея, разразилась такой гневной речью, что и гособвинитель с десятилетним стажем обзавидуется. Инспектор узнал о собственной бестолковости, безрассудности, безмозглости, беспечности, безответственности; потом разговор плавно перетёк на его криворукость (раз сдачи дать не может и позволяет всем, кому ни попадя, себя избивать), неумение избегать конфликтных ситуаций; заочно досталось и начальству за то, что смеет рисковать таким ценным сотрудником, и Антону, который, по глубокому убеждению домовой, и втравил наивного и безобидного, как новорождённый телёнок, Иванова в очередные неприятности.