Вадим Булаев - Про Иванова, Швеца и прикладную бесологию #2

Наконец, дождавшись, пока раздухарившаяся шарлатанка заткнётся, Иванов дал ей перевести дыхание, а потом скромно, смущённо уставившись на собственные тапочки, заявил:

— Я, в некотором роде, тоже не чужд потустороннего...Ясновидением, к сожалению, не владею, но кое-что могу...

— Да? — заинтересовалась тётка, с неприкрытым сомнением окинув фигуру парня с ног до головы.

— Да. Хотите, покажу?! — предложил ей Серёга. — Только нюанс есть... мне необходимо держать вашу голову и как можно плотнее контактировать с вашим телом.

Женщина громко, хабалисто захохотала, захлопала свободной ладонью по тыльной стороне другой, сжимающей трость.

— Вы молодец! Так ко мне ещё никто не подкатывал! — полностью уверенная в своих женских чарах, отсмеявшись, заявила она. — Изобретательно — не отнять.

— Я...я... — мямлил Иванов, по-прежнему не поднимая глаз. — Не то хотел сказать... — а потом, добавив в голос надежды, с опаской попросил. — Может... попробуем?

Маргарита Петровна, подбоченившись, согласилась:

— Мне уже интересно. Пробуйте!

Инспектор несмело, неловко пристроил левую руку на дряблую на ощупь, подзаплывшую талию, а правую положил женщине на затылок. Затем слегка притянул её к себе. Тётка прикрыла глаза, подняла подбородок, чувственно вытянув губы трубочкой для поцелуя — и не угадала.

...План, родившийся в кабинете Лерда, относился к варианту «пострашнее». Ещё днём Серёга очень внимательно, стараясь не выдать себя, изучил месторасположение всех камер видеонаблюдения в клинике. Их было много — и это только видимых. В том, что присутствую ещё и скрытые — он не сомневался. Потому и выбрал балкон как наиболее подходящее место для мести. Шум улицы заглушит разговоры, не полностью, конечно, но и до идеала их не вычистить от посторонних помех. Камера поблизости одна — прямо над дверью. Не страшно — пусть снимает, так даже лучше. Со стороны любой увидит, как парень целует престарелую мадам. Обычное дело в наши дни, хоть Галкина с Пугачёвой вспомни. Любви, как говорится, все возрасты покорны...

И ничего не докажешь. Разговор записан, картинка должна получиться хорошей, остальное — несущественно.

Именно в тот момент, когда разгорячённая близостью мужского тела тётка, не дождавшись соприкосновения губ, сама подалась к парню, Серёга активировал Печать и тихо, почти приникнув к её устам, прошипел каким-то не своим, жутким голосом:

— Ещё раз, сука, вздумаешь на чужом горе наживаться — мозг выжгу!

И в этот момент Маргарита Петровна переменилась, словно по волшебству: жирные от туши глаза широко распахнулись, зрачки стали огромными; изо рта, под несвязные хрипы, по подбородку поползла нитка слюны; тело мелко затряслось; трость выпала из обмякшей руки и, попав чётко между прутьев ограждения балкона, кувыркаясь, рухнула вниз. Ясновидящую обуял глубокий, всепроникающий, рвущий на части ужас.

А Иванов смотрел ей в глаза, бережно держал бьющееся в судорогах, немолодое тело и ничего не чувствовал. Ни жалости, ни удовлетворения. Словно работу делал — рутинную, монотонную...

В качестве мести Серёга решил проделать со стервозной бабой тот же самый трюк, что и с Ванькой при первом знакомстве, только наоборот. Если тогда он пытался поделиться с блаженным хорошим, добрым, тёплым, то сейчас он вытянул из глубин подсознания свой самый первый, яркий, липкий страх.

... От нечего делать первоклассник Серёжка Иванов болтался на улице и мерил ногами в новых, резиновых сапогах лужи на предмет их глубины. Требования к заполненным водой ямкам на дороге у него были простые и незатейливые: чем глубже — тем интересней преграду пересечь, а потом и избороздить, словно могучий ледокол, вдоль и поперёк.

А чем ещё заняться ребёнку, у которого в школе объявили карантин по причине весенней вспышки гриппа; друзья по домам сидят больные, а телевизор вредный отец отключил, велев читать скучные книжки?

Обошёл весь двор. Раз, другой, скучно... Все лужи мелкие, неинтересные. Максимум — до середины сапога. Позаглядывал в окна приятелей, какие помнил — нет, никого не видать, никто не корчит рожи, прильнув носом к стеклу.

Поплёлся за дом. Там тоже лужи есть. Одну померил, вторую, третью... а вот четвёртая, невзрачная — плюнуть да растереть, лужица в небольшой низине оказалась интересной. Первый шаг, с самого краешка — и сапог ушёл в воду почти до половины. Класс! Второй...

Серёжа рухнул в воду с головой. Как был — в сапогах, куртке, тёплых штанах, свитере и вязаной шапочке. Даже пикнуть не успел.