Вадим Булаев - Про Иванова, Швеца и прикладную бесологию #3

На этом её исповедь и закончилась. Лана наконец-то взяла свой круассан и принялась лакомиться почти остывшей сдобой, не забывая запивать каждый откушенный кусочек небольшим глотком кофе. За столиком установилась тишина.

Каждый воспользовался паузой по-своему. Женщина — чтобы поесть, Иванов — чтобы поразмыслить над услышанным. Верить ей на слово он, конечно, не собирался и вполне допускал... да бывший инспектор и сам не знал, что сейчас он допускает. Просто был готов ко всему, к любому повороту событий.

Докушав, Лана с усмешкой бросила, будто бы невзначай:

— Спрашивай, вежливый ты мой...

Иванов себя упрашивать не заставил:

— Про нелюбовь к Спецотделу — очередной психологический ход?

— Нет. Искренняя нелюбовь, — опровергла она догадку. — Я действительно их терпеть не могу по ряду причин.

Стало интересно.

— Тогда почему ты с ними работаешь?

— Не с ними, — поправила парня Лана. — С Александросом. А должность внештатного сотрудника — это так... для удобства. Не больше. Я и с тобой сейчас лечу исключительно из-за него, точнее из-за морального долга перед ним. Добровольцем. Он это понимает, я понимаю, но вслух не говорим, стесняемся. Делаем вид, что я примерная подчинённая, готовая в огонь и в воду по первому требованию партии... Тьфу ты! — она сделала вид, что сплёвывает. — По первому намёку начальства! А он делает вид, что ничего не понимает!

В этот момент в заведение ввалилось несколько галдящих без умолку американцев и сразу стало шумно, тесно, некомфортно.

— Пойдём отсюда, — предложила женщина. — Янки не успокоятся, уж я-то знаю. Будет только громче.

***

Выйдя в терминал, разместились у одной из многочисленных опорных колонн, стоящей немного в стороне от основного потока путешествующих. Спутница, постоянно бросая косые взгляды в привычно помалкивающего Сергея, не выдержала и заговорила первой:

— Не веришь?

— Нет, — ответил парень. — Не верю, конечно. Звучит как сказка про нелюбимый офис посреднической фирмы. И уходить ввиду бесперспективности нужно, и бросить жалко. Но дело даже не в этом. Я не понимаю, для чего ты мне эти байки рассказываешь? Неужели у меня такая тупая морда, чтобы верить во всё услышанное?

— Скажи проще — пиз..шь ты, Лана! — нисколько не стесняясь своей нецензурной прямоты, заявила спутница. — Так честнее будет. Но я говорю правду.

— Зачем? — жёстко перебил её парень. — Я об этом не просил.

— Не просил, — согласилась женщина и привалилась спиной к колонне, глядя на стену перед собой. — Просто захотелось, чтобы ты в своём дерьме не одинок был. Не ты один на крючке пляшешь. Да и нравишься ты мне — без причины не любопытен, молчать умеешь, ну и целуешься неплохо. И самое главное — ты думаешь почти как я. Всё необычное, непонятное берёшь на заметку и пытаешься разобраться, постичь. Вот и сейчас — у тебя же ко мне масса вопросов, без ответов на которые я тебе непонятна, двусмысленна, а, значит, опасна. Но ты молчишь, держишь в себе, потому что все эти вопросы из тех, на которые ты бы и сам никому ничего не сказал и не признался. Верно?

Ответом ей стали вопросительный мужской взгляд в стиле «Тётка, ты свихнулась?», и молчание.

Внештатницу Спецотдела это не пробрало, она даже не повернула головы, чтобы увидеть продемонстрированную Ивановым реакцию. Да ей, похоже, ответ парня сейчас и не слишком важен был. Она продолжила, всё так же глядя в стену Схипхола:

— Весь этот бред я тебе рассказываю только для одного: не возвращайся обратно в Департамент. Живи своей жизнью. А если решишь вернуться — то помни и понимай, что там, — Лана для убедительности тыкнула пальцем в потолок, обозначая виртуальное месторасположение последней очереди, — порядки человеческие. Не жди от них понятной тебе справедливости. Ничего не жди. Как приняли — так и сдадут при нужде. Тот бородатый, он, наверное, нормальный, раз за тебя впрягся... но и он не всемогущий. О чём размышляешь? — наконец-то она обратила внимание на бывшего инспектора и не могла не отметить его задумчивость.

— О Тохе, — рассеянно ответил ей Иванов, для которого слова о тотальном недоверии откровением не стали. — Из-за тебя, твоих закидонов я места себе не нахожу, Розочка плачет...

— Прости, — сразу поняла ход мыслей парня Лана. — По-другому было нельзя. Он мог проболтаться и всё не нарочно испортить.

— Понимаю, — злобы в бывшем инспекторе не было, одна досада на то, что все пытаются им вертеть по своему разумению. — Просто скучно без него. Друг он мне.