Вадим Булаев - Про Иванова, Швеца и прикладную бесологию #4

— Угу... А про зашитый рот что доктор сказал?

Антон пожал плечами.

— А что он скажет? Заживёт. Возможно, даже следов не останется. Нитки ведь не в больнице снимали — спец со скорой постарался.

— Ну да...

Больше ни о чём не говорили, равнодушно глядя в наступающее утро.

...Когда автомобиль припарковался у небольшого дома, отгороженного от проезжей части плохоньким заборчиком высотой по грудь среднестатистическому человеку, Швец, дождавшись, пока напарник рассчитается с таксистом, коротко бросил:

— В следующий раз вызывай тачку с терминалом. Мне совесть не позволяет за чужой счёт кататься, — и помахал перед собой банковской картой, извлечённой из внутреннего кармана пиджака.

— Договорились.

Пререкаться с другом и напоминать, что он получает хорошую зарплату, а Антон трудится только за право сходить в нормальный отпуск и за идею, Сергей посчитал глупым. Ни к чему. Решил — пусть делает. Сам бы так поступил. А заодно сделал зарубку в памяти — намутить немного деньжат при случае и большую их часть впихнуть напарнику. Пачка евро, оставшаяся от оборотней — она ведь не бесконечна.

Повертев головой по сторонам и никого не заметив, призрак исчез, напоследок скомандовав:

— Жди. Я на разведку.

Иванов не возражал и принялся, от нечего делать, ковырять какие-то камешки носком туфли, инстинктивно прислушиваясь к происходящему в доме.

Тихо. Даже собака не залаяла, хотя будка во дворе имелась, и довольно крупная. У крыльца стояла, слева.

Машины не видно, вместо гаража — уставшее строение наподобие летней кухни, двор не замощённый, но чистый. Трава скошена. Сам дом в глубине. От него до ворот метров двадцать, не меньше. Перед входом — детские игрушки, к стене прислонён видавший виды велосипед. В окнах темно.

Справа и слева от данного подворья обитал народ побогаче. И заборы повыше, и крыши не шифером крыты, а современными материалами, и блоки кондиционеров высоко, под самым чердаком, точно напоказ, для чёрной зависти менее удачливых по жизни земляков. Здесь же... напрашивалась ассоциация с комнаткой Петуховой — бедненько, но чистенько. И на последнем издыхании приличий.

— Спят, — послышалось за плечом. Три комнаты, жена, муж, четверо детей. Будим?

— Нет, блин, до вечера подождём, — Иванова разобрало неожиданное зло. — Ты чего таким сентиментальным стал?

Перед тем, как ответить, Антон вернулся в видимый спектр. Потянулся, зевнул.

— Да себя, мелкого, вспомнил... Бывало, разоспишься, сладко так, окошко открытое, прохладой тянет... И тут мама на работу собирается. Она у меня жаворонок... Рано вставала. Завтрак всем приготовить, вещи погладить, спокойно чашечку кофе выпить и газетку вчерашнюю почитать... Вроде и старается не будить, осторожничает, только один чёрт — то тарелкой стукнет, то стулом грюкнет, то свет включит — а мне лучи сквозь дверную щель прямо в глаза попадают... У меня комната рядом с кухней была. Проснёшься — и сна ни в одном глазу. Вот и лежишь, в потолок смотришь. Телек не включишь, чтобы бабку не разбудить, книжку читать неохота...

— Трогательно, — не поддался чужим воспоминаниям Серёга. — Только мы сюда не в гости пришли, чтобы протокол с этикетом соблюдать. Начало шестого! — сунув другу под нос подсвеченный экран смартфона, он стукнул ладонью по калитке, заорав на всю улицу. — Хозяева! Хо-озяева-а!.. Хватит спать, страна в опасности!

Непривычные на столь тихой, обывательской улочке вопли послужили спусковым крючком для официального наступления нового дня. Со всех сторон залаяли собаки, наперебой стараясь заглушить остальных собратьев по охране, кое-где ворота содрогнулись от ударов мощных лап спущенных на ночь с цепи зверюг. За ними закудахтали куры, а на один из заборных столбиков, пренебрежительно поглядывая на весь мир, взобрался наглый, дымчатый кот.

В окне дома загорелся свет, колыхнулась штора, а из будки наконец-то показался хозяйский волкодав — крохотный щенок-дворняжка, грозно переваливающийся на полненьких лапках и толком не знающий, нападать на незнакомцев или спрятаться от них. Не приняв никакого решения, собачонок поступил весьма грамотно для своего юного возраста — уселся у крыльца и состроил умную физиономию. Один раз пугливо тявкнул для острастки.

— Хо-зя-а-ева!!!

Скрипнула дверь, образовывая небольшую, в три пальца, щель, а следом донёсся перепуганный женский голос:

— Вы кто? Зачем шумите?!

— Органы, — обтекаемо ответил Иванов, не желая называть конкретные структуры. — По поводу вашей подруги — Петуховой Юноны Викторовны.