Вадим Булаев - Про Иванова, Швеца и прикладную бесологию #4

Хозяин был под стать окружающей творческой среде — пьяненький, важный, снисходительный, с манерами опустившегося барина. Классический непризнанный гений, которого напропалую угнетают бездарности и завистники. Ивнешность под стать:типичный синяк с длинными волосами, собранными на затылке в хвост канцелярской резинкой; слезящиеся глаза, недельная небритость, костюм - классические майка-алкоголичка не самой девственной чистоты и пузырящиеся на коленях треники,

Помимо художника в квартире, которую он гордо именовал мастерской, присутствовала ещё и полная, неопрятная девица с распущенными, сальными космами, спадающими на глаза. Она сидела на продавленном диване перед облезлым, с выщербленным лаком, журнальным столиком; пила портвейн из залапанного бокала, тоскливо глядя на жёлтую от табачного дыма стену и, ни во что не встревая, томно курила сигарету за сигаретой, сбивая пепел прямо на хлебные корки с остатками соуса в тарелке перед собой. Муза — не иначе. У такого живописца другой быть и не может. Судя по количеству пустых бутылок под столешницей и в углу комнаты — к вдохновению здесь взывали долго и вдумчиво.

Но не это выбесило покупателя — картина, за которой Серёга примчался сломя голову, при более близком рассмотрении оказалась полным дерьмом. То есть она изначально была хорошей, классной и полностью соответствовала снимку в объявлении. Однако имела один изъян — вполне приличный рисунок зачем-то покрывали мельчайшие, радужные брызги из тех, которые остаются если смешать все цвета, окунуть в них зубную щётку, а потом, со вкусом проведя по ней указательным пальцем, сделать так: «Бды-ы-ыщ!!!»

И всё испортить.

Аргументов у Иванова не было. Один мат, круто замешанный на эмоциях и понимание того, что его жестоко обманули. А самое странное, для автора пейзажа эти пятна тоже стали откровением. Он даже очки нашёл и долго, внимательно рассматривал весёленькие розовые и голубые пятнышки, преобладающие поверх предутреннего моря, бормоча: «Н-да... Неожиданно...» и делая при этом вид, что так и было задумано изначально.

По-видимому, кто-то из гостей никому не известного таланта подленько пошутил в пьяном угаре, а тот и не заметил, поленившись перед продажей лишний раз осмотреть своё творение.

Вот только легче от этого не становилось. Смартфон безжалостно показывал «19.15», до возвращения домой оставалось каких-то сорок пять минут. И инспектор лютовал, с трудом сдерживая себя, чтобы не засветить халтурщику от искусства прямо между глаз.

***

Прооравшись, Сергей напоследок пожелал всяческих «благ» растерянному созидателю весёленьких пейзажей, вылетел в подъезд и, не дожидаясь лифта, побежал через ступеньку вниз, лихорадочно набирая ранее не ответивших продавцов.

Чуда не случилось. Первые два номера в его списке снова не отозвались, а последний, которого он на радостях от, как показала практика, неудачно найденного варианта, позабыл набрать, при дозвоне усталым мужским голосом отказался от встречи, мотивирую донельзя просто: «Молодой человек, вы на часы смотрели? Мне детей скоро укладывать». На заднем плане действительно слышались вопли младенца и женское агуканье.

Такая новость оказалась сродни добротному удару в морду, из тех, когда вокруг головы летают птички, задорно щебеча, и звёздочки водят стремительный хоровод.

Теперь — край. Он же ничего не успеет!

***

Ожидавший на улице таксист вопросительно посмотрел на взмыленного, поникшего парня и безразлично спросил:

— Куда теперь едем?

Домой не хотелось. Из глубин подсознания наружу пёрло неудержимое желание устроить добрую драку и выпустить в ней всю злость на неудачно подвернувшегося мазилу, на себя, на неумолимое время. Вариант отхватить сдачи парня не пугал. И чёрт с ними, с птичками и звёздочками. Пусть летают. Хотя бы понятно будет — почему.

Мозг снова начало лихорадить. Без конкретики, а так... на нервах. Постоянно крутилось: «Подарок. Нужен подарок», забивая все иные мысли.

— Мужчина! Будем ехать или как? — напомнил о себе таксист.

Сказал — словно кнутом хлестнул.

— Да. Конечно… — печально ответил Серёга и понуро взялся за дверную ручку автомобиля. Суровая реальность и чувство ответственности брали своё. — Поехали.

Домашний адрес называть не стал. Попросил остановиться на проспекте, у цветочного магазина. Не с пустыми же руками возвращаться.

Едва выбрались на дорогу, снова зазвонил смартфон.

Лана.