Вадим Булаев - Про Иванова, Швеца и прикладную бесологию #5

Встал по инструкции, расставив ноги пошире, упёрся лбом в камень и завёл руки за спину.

На запястьях щёлкнули браслеты.

— Иди.

***

По пути Иванов миновал две решётки и поворот, заканчивающийся глухой железной дверью. Тюремщиков за время пути набралось аж трое.

Перед поворотом виднелось затянутое мелкой решёткой окошко, за ним — сидящим за пультом с мониторами смуглым мужиком в униформе. Оттуда, по идее, должно было просматриваться его новое пристанище. Наверное, дежурный.

Насчитал не менее девяти камер наблюдения, зафиксировал неизменный материал стен — сплошной камень, ни следа кладки.

В горе он, что ли, находится?

Выхода из дежурки засечь не удалось.

Перед основной дверью имелась ещё одна, попроще, и Сергея ввели именно туда.

Продолговатое помещение сродни его новой жилплощади, из меблировки — стол, стул и... Александрос.

***

— Здравствуйте, Сергей, — македонец излучал радушие. — Как вы себя чувствуете?

Происходящее настолько не вязалось со здравым смыслом, что инспектор впал в некоторый ступор.

— Здрассьте...

— Вижу, освоились. Да вы присаживайтесь! — засуетился прекрасноликий, указывая на лёгкий стул с обтекаемыми формами, ждущий нового седока в углу помещения. — В ногах смысла нет.

— Правды, — автоматически поправил Иванов.

— Да, правды. Часто путаю поговорки. Памятку прочли?

— Ознакомился.

— В ней сплошная истина. Спрашивайте. Я вижу, у вас много вопросов. Обещаю отвечать честно, — македонец обратился к конвойным. — Снимите браслеты. Наш гость благоразумен и к пустому героизму не склонный.

Щёлкнул металл замочков, запястья немного засаднило. Узника подвели к стулу, усадили.

Сопровождающие выстроились у стены, и не думая уходить.

Трое… никак.

— Я в тюрьме?

Александрос печально развёл руки в стороны.

— И да, и нет.

— За что?

— Не за что, а почему, — сотрудника Спецотдела пробило на философию. — Рассматривайте своё нынешнее положение как временное ограничение свободы. Насколько «временное» — зависит от вас.

— Угу...

До сих пор Серёга полагал, что для ограничения свободы надо пройти через уголовное дело, через суд, в конце концов. А не всего лишь проснуться чёрт знает где. И почему «временное»? Можно допрыгаться и до «постоянного»?

— Вы, наверное, уже заметили, что ваши способности несколько... ограничены. Тут нет Силы. Совсем нет, за исключением той, что в вас. Потому колдовать не рекомендую. Перегорите. И не советую пробовать. Стены вокруг устроены таким образом, что с удовольствием поглотят выделяемую энергию.

— Почему Печать не работает?

— Не может, — по македонцу не удавалось определить — глумится он или нет. Тон ровный, доброжелательный, привычный. — Я ранее говорил — место такое.

— Тюрьма для нечисти?

— Подобное случается, — не стал отрицать собеседник. — Нужно же их где-то содержать, блокируя способности? В том числе и ведьм, и колдунов... Я могу долго перечислять.

Осознавая своё нынешнее положение, инспектор поёрзал на стуле, по привычке пытаясь найти сигареты.

— Почему я здесь? И как я сюда попал?

Перед тем, как ответить, Александрос положил перед собой пачку излюбленного Ивановым курева и зажигалку.

— Возьмите. Я хоть табачную зависимость и не одобряю, однако запрещать считаю нецелесообразным.

Стараясь не делать резких движений, дабы не провоцировать охрану, парень подошёл к столу и закурил, положив и пачку, и зажигалку обратно.

— Это вам. Заберите. И я не играю в доброго полицейского. Я пытаюсь донести до вас свои цели.

Равнодушно подхватив подачку, пленник вернулся в угол, сбрасывая сгоревший табак прямо на пол. Пепельницу ему никто не предложил.

Курил молча, глубокими, редкими затяжками, давая сидящему в другом конце помещения высказаться.

Александрос, принимая предложенные правила в общении, продолжил:

— Начну издалека. При задержании Мирнока вы допустили непростительную оплошность. Все, включая Фрола. Забыли поставить на него банальную, элементарную метку, по которой можно отыскать любого в пределах населённого пункта, включая пригороды. Это сделал я. Вы и не заметили.

Мучительно соображающий Сергей непроизвольно хмыкнул. По всем канонам, в голове должна была сложиться разрозненная мозаика, упорядочиться некий замысловатый паззл, однако всё только запутывалось ещё больше.

Как убийца с ним связан? В чём его вина? Почему рядом со спецотдельским мурлом отсутствует шеф?