Макс Фрай - Зеленый. Том 2 [litres]

– Что, понравилось быть красавчиком? – рассмеялся Сайрус. – Понимаю, сочувствую.

– Чему ты сочувствуешь?

– Тому, что теперь придется испортить твою красоту.

– Как – «испортить»? – удивился Эдо.

– А может, и не особо испортить, – задумчиво протянул Сайрус. – Может, тоже красиво получится. Поглядим.

– На что поглядим? Что красиво получится?

– А может, и некрасиво. Даже скорее всего, – ухмыльнулся Сайрус. И замолчал, конечно. Надолго. Наконец спросил обиженным голосом: – А ты почему не злишься? Не беспокоишься? Где буря эмоций? Кто из нас тут мертвый вообще?

– Сам удивляюсь: и где моя буря эмоций? – подхватил Эдо. – Совершенно на меня не похоже. Мертвый, не мертвый, но что-то я от такого образа жизни вконец охренел.

– Это еще цветочки, – пообещал ему Сайрус. – Настоящее «охренел» у тебя впереди.

– На этом месте могла бы быть моя буря эмоций. Но ее снова нет.

– Нет, и не надо. Свет клином на тебе не сошелся, в другом месте себе бурю эмоций найду, – рассмеялся Сайрус. И тут же сам от себя отмахнулся: – Да вру, конечно. Откуда вдруг буря возьмется? И черт с ней, займемся делом. Будем портить твою красоту.

Эдо до последнего думал, это просто такая специфическая местная шутка, возможно, даже смешная – для тех, кто знает контекст. Но Сайрус сказал:

– Теперь в это твое золотое-зеленое надо вплести наши линии мира. По цвету там белый, конечно, лишний. Голубой – тем более. Довольно безвкусно получится. Но у тебя, любовь моей жизни, выбора нет.

– Как – «вплести»? – Эдо ушам своим не поверил. – Это же… ну, не нитки какие-то. Не веревки, не проволока. Неосязаемое не-волокно.

– Спасибо за экспертное мнение, – ухмыльнулся Сайрус. – Я-то, наивный, думал, что нитки-веревки. А оно вон как непросто. Ну, буду знать… Ух, а вот это сейчас отлично! Спасибо. Уникальная буря эмоций. Эксклюзивная. Уже несколько тысячелетий никто не хотел заехать мне в глаз.

– Да ладно, – удивился Эдо. – Быть такого не может. По-моему, ты кого угодно до цугундера доведешь.

– Тоже так думал. Но оказалось, нет. Мертвые в принципе не дерутся, только орут иногда друг на друга развлечения ради, а для живых я – слишком выдающийся древний авторитет. Ты в этом смысле – сокровище. Очень меня порадовал. А я-то, дурак, сам, добровольно учу тебя, как отсюда сбежать.

– А насчет линий мира – ты серьезно? – спросил Эдо. – Или просто смеешься?

– Странное у тебя чувство юмора. Что смешного в том, чтобы линии мира в себя вплетать?

– Я думал, это у тебя оно странное. Вернее, надеялся. Потому что не представляю, как такое можно проделать. Нет, правда, как?

– Ну так на то и магия, чтобы не представлять, но делать, – серьезно ответил Сайрус. – А я, если ты до сих пор не заметил, учу тебя именно магии. И ты справляешься с такой подозрительной легкостью, что впору заподозрить тебя в шпионаже…

– В шпионаже? – восхитился Эдо. – Серьезно? А на кого?

– Ну так на ваших… – кто у вас в Вильне нынче вместо жрецов? Не знаешь? На самом деле, неважно. Кто-нибудь обязательно есть. Шикарная, кстати, идея – нарочно пробраться в Элливаль с Другой Стороны, найти кого-то вроде меня, втереться в доверие и выучить пару-тройку древних фокусов, о которых больше неоткуда узнать. Даже удивительно, что никто до сих пор так не сделал. Что за дурацкие времена!

– Мне теперь и самому жалко, что я не шпион. Было бы круто. Потом бы до конца жизни гордился, что тебя на такую ценную информацию раскрутил.

– И так можешь гордиться. Потому что – ну раскрутил же. А что начальство у тебя не какое-то тайное общество, а сама судьба – дело десятое. Главное, ты задание выполнил. Почти. Немного осталось. Сущие пустяки. Не кривись, я серьезно. Это же только звучит ужасно – вплетать в себя линии мира. А на самом деле, легко. Призови на помощь воображение и своих духов-помощников; у тебя их, как я уже понял, целый полк. Представляй, как берешь линии мира руками и сплетаешь со своими, как косу, или привязываешь к себе. Или словами просишь линии мира слиться с тобой, и они соглашаются. Да хоть разрисовываешь себя светящимся в темноте мелком. Уверен, что рабочих приемов великое множество, сказал, что в голову первым пришло. Придумывай, пробуй – какой-нибудь да сработает. Пытайся и время от времени перед зеркалом проверяй. Когда среди линий мира, из которых ты состоишь, начнут мелькать голубые и белые, можешь напиться на радостях. А можешь не напиваться. Но я бы на твоем месте – да.

С этим заданием Эдо застрял. И ладно бы просто не получалось, ужас в том, что ему самому казалось – отлично все получается. Воображение у него всегда было буйное, а за последние дни дополнительно натренировалось, что угодно представить легко. Захотел и представил, как почти невидимые перламутровые волокна вплетаются в его золотой и зеленый огонь. Захотел и представил себя глубокой рекой, на дне которой бьют родники, голубые и белые. Захотел и представил, как Зоран рисует его портрет, по заказу добавив два новых цвета. Захотел и представил, как стоит на высокой горе и говорит таким специальным пророческим голосом: «А теперь, дорогие линии мира, давайте вливайтесь в меня!»