Генрих - Отпуск на всю жизнь

– Чего ты там шаришься? – возмущённо вопит девочка.

– Не дёргайся! Я только проверяю твои слова, – лукавлю, мне пришло в голову проверить одну вещь. Через секунду облегчённо вздыхаю, хоть в этом месте она не нагадила. У Даны есть подружка Юля, сидят вдвоём за одной партой. И я лихорадочно проверяла, есть ли хотя бы один случай, который однозначно можно трактовать, как предательство друга. Подруги в данном случае. Подводила пару раз, были взаимные обидки, но Дана никогда эту Юлю не сдавала. Ну, хоть одно светлое пятнышко!

С учителями та ещё история. Паноптикум какой-то. А ведь по словам отца школа если не элитная, то очень приличная. Она из платных, и стоимость там не всем по зубам. По моим меркам, вполне адекватны только англичанка, историчка, физкультурник и учитель рисования. Но трудности предвижу только с несколькими учителями несложных предметов. Хотя есть ещё словесница, та ещё зануда.

Хорошо, будет день – будет пища. Для ума и характера. Ещё одно!

– А чего ты дёрнулась, когда отец мне руки на плечи положил?

– Ну… не знаю… – Дана как-то смущённо отворачивается, а я чего-то не понимаю.

– Передай мне, что ты почувствовала, я не понимаю, – приходится настаивать, но, в конце концов, девочка подходит и кладёт мне руки на плечи.

Спустя мгновенье меня захлёстывает мощный поток, в котором я тону. Нечто похожее со мной случалось в особо бурный период моей жизни. Я слетела тогда в бурный горный поток. Моя раса вообще воду не любит, а тут удар, краткий полёт и борьба на краю физических возможностей только за то, чтобы воздуха глотнуть. Еле удерживаюсь в сознании среди бушующих эмоциональных волн и еле удерживаюсь, чтобы сразу не выскользнуть из-под рук Даны. Мне надо понять!

Спустя пару секунд я всё-таки вырываюсь. Ещё две секунды, чтобы прийти в себя.

– Всё равно ты не права, – говорю сухо и холодно, – Ты не имеешь права запрещать ей любить твоего отца. Ты же не можешь с ним спать и рожать ему детей. Пока ты этого не примешь, ты отсюда не выйдешь.

Ухожу. Спать пора, и я уже давно в постели, а время пол-первого. Этому телу надо спать часов восемь-девять, ещё одно ограничение. Но надо привести мысли в порядок и кое-что для себя обдумать и решить.

Первый этап вхождения в социум можно зачесть. В семье я своё законное место заняла. Дальше школа, где я особых трудностей пока не вижу. Главная проблема – Дана. Прибить бы её, оставив память, как справочник, и дело бы с концом. Но последствия не предсказуемы. Мы с ней, как сиамские близнецы, умрёт один, второй его ненадолго переживёт. Опять-таки, скучно будет.

И я поняла, в чём дело. И раньше об этом знала, но почувствовать вот так, на своей шкуре не доводилось. Люди неимоверно плодовиты, женщины могут понести раз в месяц, нашей расе такие возможности и не снились. И как всегда, возможности сопровождаются сложностями. Фантастически высокий гормональный уровень, причём слабо контролируемый. Вот в чём я чуть не утонула. Даже уважать Дану стала, она не справляется, её всё время заносит, но как-то выжила и с ума не сошла. И даже девственность не потеряла.

Вот откуда иррациональная ревность к мачехе и все остальные закидоны, абсолютно необъяснимые с позиции разума и логики.

Утром встаю поздно. Когда меня попыталась разбудить Эльвира, удалось её пристыдить, спасибо Данапедии. Нашла там очередной анекдот, – вряд ли сама Дана его помнит, – и зарядила Эльвире.

– Дана, тебе посуду мыть, а это тяжело, когда она засохнет…

– Эльвир, ну так замочи её. И ты понимаешь, что человек, который может разбудить сладко спящего, способен, вообще, на любую подлость? Народная мудрость, никуда не денешься, – последние слова добавляю для смягчения, а то какое-то лицо у неё стало растерянное.

– Тебе ведь всё равно надо привыкать, в школу надо рано собираться.

– У меня вчера тяжёлый день был, – отворачиваюсь и сразу отключаюсь часа на полтора.

Выспалась, но ещё полусонная бреду на кухню завтракать. Мачеха тут же варит мне овсянку, которую я поедаю с неожиданным для самой себя удовольствием. И ещё что-то меня удивляет. Думаю об этом, намывая посуду. Вот тоже удивительно, как после завтрака семьи всего из трёх человек может набраться столько грязной посуды.

– Смажь руки кремом, а то руки будут грубеть и сохнуть, – мачеха протягивает мне тюбик с нарисованной на нём изящной женской ручкой. И когда растираю руки, понимаю, что меня изумляет. Эльвира всё время отирается рядом и до меня доходит, почему. Ей очень скучно оставаться одной дома, а тут вдруг злобная падчерица, как по волшебству, становится лапочкой. Есть с кем приятно провести время.