Андрей Васильев - Тёмные пути

Но все эти невеселые мысли испарились у меня из головы сразу же после того, как я увидел тот овраг, который столь поэтично воспел недавно Шлюндт. И я понял, почему он посмеялся над словом «канава». В самом деле, оно было совершенно неуместно, поскольку, назвав так сей тектонический разлом земной коры, я, несомненно, его здорово оскорбил.

Одного не понимаю – как разрешили строить лагерь вблизи эдакого чуда чудного? Куда смотрели контролирующие органы? Тут половина мальчишек наверняка в первые же дни ноги ломала небось? А может, тогда на этот счет просто и не заморачивался никто, рассудив, что лазание по подобным кручам укрепит мышцы и смелость будущих борцов за мировую революцию? Или за что они там боролись?

– Жесть, – сообщил я антиквару. – Карл Августович, а у него вообще дно есть?

– Конечно, – подтвердил тот. – А как же. Да он не столь и глубок, просто деревья дают тень, вот и кажется, что овраг бездонен.

– Ноги бы не поломать, – опасливо заметил Жендос. – Крутовато!

– А он длинный? – осведомился у нанимателя Вован. – Чего-то конца и края не видать.

И правда, изломанная линия трещины в земле терялась в лесу. Отдельно замечу: настоящем лесу, не какой-нибудь березовой рощице. Даже странно, что такой вблизи от Москвы уцелел.

– Всему на свете есть предел, – брюзгливо ответил ему Карл Августович. – И этому оврагу, и моему терпению.

– Ясно-ясно. – Закивал охранник так, что голова у него только чудом не оторвалась. – Мы молчим.

– Не поломать бы. – Я глянул на чехол со своим металлоискателем, который держал Жендос. Мне и самому бы не труд было его нести, но антиквар решил вот так, а я не стал с ним спорить. – Вещь хрупкая, чуть сильнее ударишь – и все, посыпалась.

Металлоискатель я захватил, следуя уже сложившейся традиции. Во все предыдущие выезды он был со мной, и я возвращался из них домой целым и здоровым, может, и в этот раз все обойдется. Опять же – развлечение. Нравится мне этот процесс.

И парабеллум я тоже взял по той же причине. Хотя, признаться, сейчас об этом уже немного жалел. Почему? Потому что бегать с наплечной кобурой у всех на виду – это перебор, вот и не было возможности снять с себя легкую куртку. Между тем солнышко припекало все жарче, да еще влажность в лесу была неслабая. Короче, я буквально обливался потом.

– Ты давай его сам вниз спускай. – Жендос сунул мне чехол с прибором в руки. – Без обид, но мне такая ответственность не нужна.

– Хорошо, – по голосу антиквара я понял, что его терпению пришел конец. – Раз ты освободился от ноши, то отправишься вниз первым, посмотришь, укажешь, где лучше спускаться остальным. Вперед!

Жендос вздохнул, прошелся туда-сюда по обрывистому краю оврага, поросшему мелким разнотравьем, ткнулся там, тут, после нашел место, которое чем-то ему понравилось больше других, и начал осторожно спускаться вниз.

В какой-то момент охранник поставил ногу не так, как следует, поскользнулся на глинистой почве, но не упал и не покатился кубарем, а побежал, забавно размахивая руками и пытаясь удержать равновесие. Упал он позже, уже оказавшись на самом дне оврага и зацепившись там за что-то ногой. Кстати, да, не такой уж он оказался глубокий, теперь я это ясно видел. И слышал тоже, поскольку ругань Жендоса до меня донеслась более чем отчетливо.

Он крыл по полной корни, камни, овраги, ручьи, которым взбредает голову течь там, где не стоило бы, и всю матушку-природу в целом.

– Выговорился? – неожиданно звучно гаркнул Шлюндт. – Хорошо. Теперь смотри, где нам лучше спуститься. И не так, как тебе, а по-людски.

Чуть подальше и правда нашлось подходящее место, сверху его никак не увидеть было, а снизу – запросто. Нет, пришлось мне поцепляться руками за корни, которыми старые вязы пытались впиться в нутро оврага, изгваздать кроссовки в глине и разок чуть не упасть, но результата я достиг. Кстати, Карл Августович, несмотря на возраст, проделал ту же процедуру куда легче, чем я, проявив совершенно неожиданную для его возраста прыть и заставив меня задуматься о том, что не так уж он и хлипок, как кажется.

Внизу было прохладно и сыро. И еще – сумеречно. Солнечный свет сюда, конечно, проникал, но густая листва и высокие края оврага все же делали свое дело.

– Холодная какая, – сообщил нам Вован, уже успевший зачерпнуть пару пригоршней воды из ручейка, текшего по дну, – но вкусная. Сладкая прямо.

– Нутряная вода, – пояснил Шлюндт, – из глубин земных выходит, в них и скрывается. Этот ручей течет из ниоткуда в никуда. В старые времена про такую воду много разных небылиц рассказывали, дескать, она болезни лечит, жизнь продлевает. Само собой, брать ее надо было по особым дням или ночам, хранить в специальной таре и заговоры перед употреблением читать.