Михаил Шабловский: Демон сна

— Андрей! — вырвал меня Марк из полусонных размышлений о работе. — Ты чего молчишь? Скажи, как думаешь, может, мне к доктору обратиться?

— Подожди денёк, Марк, — почесав в затылке, ответил я. — Я по своим контактам пробегусь, может, найду, кто смог бы тебя проконсультировать. Завтра — то есть, уже сегодня до вечера постараюсь с тобой связаться по этому вопросу.

Приятель мой внимательно посмотрел на меня и опять откинул голову на подушку. Наверняка он предположил, что я попытаюсь свести его по блату с каким-нибудь медикусом из поликлиники ФСБ или откуда-то в этом роде. Я даже не подумал его разубеждать. Примерно ведь так оно и было…

Вспомнив про свою клятую работу опять, я ещё раз решил окинуть дом «истинным зрением». Удивительно, но на сей раз даже стены остались сложенными из брёвен — никаких костей. Вокруг было совершенно спокойно, ментальное пространство ничем не отличалось от реальности — наиболее умиротворяющее зрелище для обладателя иного взора.

— Поспи пока, Марк, — ровно сказал я. — До утра с тобой больше ничего не произойдёт, я уверен. Я тебя покараулю.

Друг снова глянул на меня, и я ответил ему убедительным кивком. Он чуть улыбнулся и прикрыл глаза. Немного подождав и увидев, что его дыхание стало ровным, я тоже смежил веки. Не собирался я его караулить. Незачем было. Всё, что могло произойти этой ночью, уже произошло — ментальные слои бытия стали чисты. Надо было хоть немного выспаться до утра.

На сей раз я уснул, едва опустив голову на свою подушку. Мягкая кушетка плавно превратилась в большой коричнево-бежевый плюшевый мотоцикл, на котором я ехал по песчаной дорожке меж высоких живых изгородей из пышного и густого колючего шиповника, и тёплый свет был разлит надо мной, и тихо жужжали пчёлы над розовеющими цветочками, а в коляске мотоцикла сидела моя Аня. Я свернул на травяную полянку, ярко-зелёную, манящую, и мотоцикл раскрылся и обернулся в мягкое плюшевое ложе, и моя любимая, полулёжа на нём, протянула ко мне чудные руки. Вот только почему я никак не могу заглянуть ей в глаза? Её лицо будто бы уплывало от моего взгляда, но ведь это же была она, она — её девичья фигурка, её стройненькие ножки, её длинные тёмные волосы, пахнущие свежестью, её чуть полноватые, мягкие и жаждущие моего поцелуя губы… Я склонился над ложем и нежно обнял Аню, плюшевое покрывало вдруг само собой сползло с прекрасных плеч, и её гибкое юное тело затрепетало и потянулось к моему… Банг!!

Я резко проснулся и сел на кушетке, очумело вертя головой и отчаянно пытаясь прийти в себя. Спальню старого дома заливал серый свет ноябрьского утра. Марк стоял у стола и виновато смотрел на уроненный им чайник, из которого на пол уже натекла маленькая лужица воды.

— Ой, прости, — сказал он. — Я тебя, кажется, разбудил. Но уже всё равно десять часов, наверно, пора вставать, тебе разве не на работу сегодня? И воды вот нету совсем. Пока не накипятим, сушняк не загасим.

Марк выглядел не очень. Бледный, растрёпанный (он носил длинную причёску), лицо мятое. Впрочем, добредя до ванной, я обнаружил в зеркале не менее мятого и встрёпанного Малинова Андрея, свет Кимовича. Круги под глазами выглядели просто жутко на зеленоватом лице. Кое-как я умылся и почистил зубы, потом мы вяло позавтракали остатками вчерашних закусок, напились растворимого кофе, и я засобирался домой.

Пока я складывал свои вещи и вспоминал, где оставил шарф, Марк поднялся на второй этаж дома, где у него была оборудована так называемая «студия» — огромная пустая комната с одиноким нотным пюпитром и старым потрёпанным гитарным усилителем. Вскоре оттуда донеслись печальные струнные переливы.

— Марк! — крикнул я из прихожей, надевая ботинки. — Ты не переживай! Что-нибудь обязательно придумаем, у меня есть подходящие источники информации. Положись на меня! Я вечером позвоню или сам приеду.

Гитара стихла и сверху донёсся слабый голос моего друга:

— Ты приезжай, Андрюх. Обязательно приезжай. Спасибо тебе!

Мы распрощались, я аккуратно прикрыл дверь, завёл автомобиль, вывел его с подъездной дорожки и погнал на Ростокинский проезд к опушке лесопарка, где обыкновенно садился в чёрный трамвай до своей потусторонней усадьбы.

Ибо после вербовки в прошлом году, Организация предоставила мне что-то вроде служебного жилья в ином измерении — большой двухэтажный дом (кстати, похожий на Марков), одиноко стоящий посреди вечно осенней лесной поляны. Доехать до этого странного и явно находящегося вне пределов физической земной реальности места можно было только по несуществующей для обычных людей трамвайной колее, на которой меня всегда ждал устрашающе-чёрный вагон. Колея эта незримо ответвлялась от настоящей линии рельсов, идущей по Ростокинскому проезду вдоль границы парка «Сокольники». Никаким другим способом в своё нынешнее жилище, вероятно, я попасть не мог — но мне и в голову не приходило, что тут что-то может пойти не так, чёрный трамвай всегда стоял и ожидал меня возле усадьбы или на опушке парка. Конечно, обычным людям вся эта транспортная система была не видна, да и я мог попасть внутрь вагона только включив «истинное зрение» и деволюмизировавшись (развоплотившись).