Михаил Шабловский - Демон сна

Речи полосатого директора были, конечно, хоть и гневны, но довольно справедливы. Я ещё не настолько допился, чтобы не осознавать своей вины. И если бы разумный кот в запале не допустил-таки небольшой ошибки и не ляпнул бы про «залитие любовного горя», всё могло бы пойти совершенно по-другому и закончиться куда лучше, чем в итоге вышло. Но Сефирос вытащил в разговор то, что я считал глубочайше личным, и я мгновенно взбеленился. До этой фразы я покаянно слушал своего босса, ожидая лишь момента для принесения извинений и обещания немедленно вернуться к добросовестной работе, ибо я понял, конечно, что моё разгильдяйство зашло слишком далеко. Но после таких слов я почти перестал слушать. Ярость выросла вдруг из остатков винных паров в разуме, и мне опять стало на всё наплевать.

— Заткнитесь, — коротко сказал я дрожащим от бешенства голосом. — Слышите, вы, драный кот, заткнитесь. Не смейте говорить мне о моём горе, бесполезный кусок шерсти. Чем вы помогли мне в нём? У меня сейчас нет части души, я хожу, как робот, выполняя ваши идиотские приказы, я пытаюсь хоть как-то отвлечься от этих ужасов и мрака, в который вы и ваша Организация меня вовлекли, а вы ещё смеете меня попрекать?

Мои слова, напротив, были очень несправедливы и злы. Но я уже не мог, да и не собирался себя сдерживать.

Кот расширил глаза в удивлении:

— Как? Как вы сказали, товарищ агент? «Драный кот»? «Кусок шерсти»? Господи, Малинов, вы что, всё ещё пьяны? Вы вообще отдаёте себе отчёт в том, как и с кем вы разговариваете? Я напоминаю вам, что я — Сефирос, магистр Ордена, директор отдела мониторинга ментального пространства российского департамента и ваш непосредственный начальник!

— Уже нет, — с кривой усмешкой ответил я, доставая из внутреннего кармана плаща удостоверение. — Нате, подавитесь своей Организацией!

И я швырнул удостоверение в Сефироса, словно тапок в набезобразившую кошку. Целился я плохо, руки тряслись — то ли от нервного возбуждения, то ли ещё с похмелья — и кожаная книжечка лишь чиркнула кота по мягкому шерстистому боку. Кот странно молча посмотрел на меня, затем перевёл взгляд на валяющееся в жухлой траве удостоверение, затем опять взглянул на меня. Выражение его мордочки было не то чтобы гневным, а скорее, удивлённым и каким-то усталым.

— Вы сошли с ума, Малинов, — тихо промяукал он. — Что вы делаете? Вы можете быть или с нами, или против нас, третьего не дано. Но после всего, что было… Вы что же, действительно хотите сменить стороны?

— Я хочу лишь, чтобы меня оставили в покое, — ответил я. — Подите отсюда прочь, Сефирос. Прощайте. Катитесь отсюда нах… пока я вас не выставил.

Тут, видно, серому магистру тоже всё это надоело. Его порог гневливости был куда выше моего, но, очевидно, мне удалось-таки вывести его из себя. Он вдруг вскочил на четыре лапы, выгнул спину, став ростом почти в метр, вытянул длиннющий пушистый хвост, встопорщил усы и яростно зарычал:

— Ах вот как, вы меня посылать вздумали! Раз так, немедленно сдайте пистолет и отправляйтесь под арест!

Я лишь усмехнулся:

— Руки коротки, точнее, лапки. Валите подобру-поздорову, помойный кот.

— Слушайте, вы, двухметровая дылда с пустой башкой, — взвыл Сефирос. — Вы хотите войны?! Вы её получите! Но поверьте, вам лучше иметь дело со мной, чем с опергруппой и директором боевого отдела!

Но меня уже давным-давно не так-то легко было запугать. Я бесстрашно приблизился к разъярённому огромному зверю и погрозил ему, едва не тыча пальцем в мокрый кошачий нос:

— Нет, господин магистр, это вы послушайте! Я совсем не уверен, что для вашего здоровья и здоровья тех агентов, что вы вздумаете ко мне подослать, будет полезным столкнуться со мною! Я хочу напомнить вам, если вы забыли, что я лично практически в одиночку расправился с могущественной семьёй чародеев, против главы которой вы сами не осмелились бы выступить, как я слышал от вас ранее! Две мощнейшие ведьмы и обуянный демоном колдун пали вот от этой самой руки! И вы же знаете прекрасно, что даже целая человеческая армия мне совершенно не страшна!

Быстрым движением я сунул руку за отворот плаща и выхватил из кобуры верный мой «Тульский Токарев»:

— Пошёл вон отсюда, пока я не начал стрелять!

Ирония судьбы была в том, что вчера оказался первый за почти уже полгода день, когда я взял свой табельный пистолет с собой на службу. До того он валялся у меня в секретере, потому что очень уж напоминал о жутких событиях, в результате которых ушла из мира моя Аня. И вот надо же — теперь сразу понадобился, и против кого? Против своего же союзника…