Михаил Шабловский: Демон сна

Неопознанный номер. Вероятнее всего, Сефирос, подумал я. Внутри шевельнулось полузабытое чувство стыда. Ведь я знал, конечно, что даже та малая работа, которую от меня требовало руководство, была очень весомым вкладом в обеспечение безопасности простых людей от сверхъестественных угроз. Но мне сейчас было не до принесения пользы обществу. Я немного поколебался, но затем, гневно прошипев «да оставьте меня уже в покое, наконец!», сбросил вызов. Немного успокоил себя мыслью о том, что, возможно, это был вовсе и не полосатый мой начальник, а просто спам-звонок. Забрав выпивку и еду, я поднялся в квартирку Извольского.

Марк сегодня был особенно мрачен и выглядел не очень здоровым. Конечно, при нашем теперешнем образе жизни, по утрам в зеркале и я наблюдал всё более худого и помятого агента Малинова с растущими тёмными кругами под глазами и перекошенной физиономией. Но когда изменения происходят очень постепенно и исподволь, то их как будто бы и не замечаешь. А тут я неожиданно словно бы вновь увидел бледное вытянутое лицо своего приятеля и на секунду ужаснулся — неужели и я такой же? Однако я отмахнулся от этих мыслей и нарочито весело спросил:

— Ты чего такой смурной? Выглядишь, словно тебя кошка с помойки притащила, — и грохнул на стол пакеты со снедью. Тут мой телефон опять завибрировал. Я поспешно сбросил вызов, даже не глядя, кто звонит, и отключил звук.

— И тебе не хворать, — специально невпопад ответил Извольский — была у него такая манера разговаривать.

— Да, да, — сказал я. — Привет и всё такое. Ты не заболел ли сам, часом?

— Вроде бы и нет, — уже более серьёзно отвечал Марк. — Но как-то не по себе. Ты знаешь, с тех пор, как Иринка ушла, мне всё что-то такое снится странное… Скучаю я по ней, видно. Только сны эти… Затягивают, затягивают, как в болото, вроде и проснуться хочется, а не могу. Вот сегодня всю ночь тоже снилось что-то тянущее такое. А утром еле встал, хотя вчера и не пил почти. Наверно, поэтому и снилось — пить-то надо в меру, не больше, но и не меньше! Так что давай на стол накрывать.

Мы устроились на небольшой кухоньке Марка с зелёными бумажными обоями на стенах, давно остановившимися часами-ходиками над дверью, неизменным кафелем за газовой плиткой и готовочным столом да шумным советского ещё производства холодильником. Посиделки были у нас полноценные, интеллигентские — те самые «беседы на сонных кухнях» — начинали с разговоров об искусстве, плавно переходили на политику, успевали несколько раз поругаться, потом мрачно молчали, глядя в стаканы, мирились и, окончательно опьянев, переходили на обсуждение прекрасного пола на сон грядущий. Конечно, я не рассказывал Марку всей правды о своей жизненной ситуации. Однако же беду свою я давно уже излил на него, только вот от истины в рассказанной мною истории было лишь два слова — «кома» да настоящее имя моей любимой.

Извольский очень сопереживал мне. Несмотря на свой колючий характер, в глубине души он был парнем добрым и чувствительным. Однако в его духе было предлагать мне разнообразные советы, начиная от заведения себе временной ласковой любовницы и до посещения известных домов с красными занавесками. «Всё равно же Аня твоя не узнает ничего, а тебе легче будет!» Я только отмалчивался, понимая, что друг на свой лад желает мне как-то помочь.

Иногда же я обращал его слова против него самого, призывая перестать скучать по пресловутой Ирине и поскорее найти себе более разумную подругу. Марк мрачнел и замолкал.

А сегодня он ещё и пил вовсе мало.

— Что это с тобой? — спросил я, в очередной раз обнаружив, что его стопка, в которую я собирался налить сорокаградусной жидкости, и без того более чем наполовину полна. — Ты же напиться собирался вроде?

— Не лезет что-то, Андрюх, — тихо ответил Марк. — Да ещё всё думаю о том, что скоро спать идти, а я, представь себе, боюсь.

— Так ты выпей побольше, — с пьяным смешком сказал я. — И бояться перестанешь, и заснуть проще будет.

— Побольше я уже тоже пробовал, — всё так же тихо вымолвил мой друг. — Позавчера нажрался как свинья, полторы бутылки в одно лицо, упал на кровать, как подшибленный. Думал, продрыхну без снов до утра, так ведь нет. Я будто и не спал — мне казалось, что Ирина пришла ко мне… Только вот плохо это было — всю ночь опять словно тянула она меня куда-то, утром еле проснулся — голова болит, всё болит, постель мокрая от пота… И не помню ничего, только будто ездила она на мне часами напролёт… Мало пью — плохо, много пью — тоже плохо. Где-то мера должна быть…