Полина Люро - Лёка [СИ]

― А можно потише, а? Здесь, кроме тебя, глухих нет, или пока не было. И перестань меня так трясти, я же не плодовое дерево, ― крикнула ему в ответ, но осеклась. На голове Свена была кровь, на ушах тоже. Похоже, кто-то сильно ударил его по макушке. Неудивительно, что он так кричал: наверное, был контужен и плохо слышал.

― Что случилось, Свен? На тебя напали? ― испуганно спросила уже нормальным тоном, не обращая внимания на высунувшихся из гостиной бабушку и сестру. На их лицах читалось неприкрытое изумление и множество вопросов ко мне, и, в частности: «Это ещё кто?»

Я мельком бросила на них взгляд.

― Идите, идите, занимайтесь своими делами, это друг ко мне пришёл! Всё в порядке!

По выражению их лиц было ясно, что они так не думают. Ещё один «мой друг» в рваной одежде вызывал у них понятное беспокойство. Но я взяла инициативу в свои руки и, вытолкав растерянных родственников назад в гостиную, бесцеремонно закрыла перед ними дверь. После чего, смахнув со лба выступивший пот, схватила вопросительно смотрящего на меня Свена за руку и втащила в свою комнату. А потом зачем-то закрыла защёлку на двери. Чтобы не мешали, наверное.

Толкнула потерявшего дар речи Свена на диван, встала перед ним, скрестив руки на груди, и грозно спросила: «Давай, колись, что там у вас с Нией произошло? Это она тебя так по голове приложила? А потом сбежала, да?»

У Свена были такие испуганные, широко открытые глаза, но на моё обвинение он только отрицательно покачал головой. Тяжело вздохнул и закрыл ладонями лицо. Он молчал, а я ждала ответа. А он всё никак не хотел говорить, потом его плечи задрожали. Я испугалась: неужели довела такого парня до слёз? Довела, но только это были слёзы смеха.

Свен убрал руки от лица и вытер рукавом куртки слезящиеся глаза. Он смеялся ― сначала тихо, а потом во весь голос.

«Ну, всё! Сдвинулся, бедный! Неудивительно, видно крепко его по головушке-то приложили! И что теперь прикажите мне делать? „Скорую“ вызывать, что ли?» ― я растерянно смотрела на него, кусая губы.

Отсмеявшись, Свен потрогал свою голову и сморщился от боли, на его ладони осталась кровь. Он посмотрел на меня с улыбкой и громко сказал: «Ну и насмешила ты меня, грозная воительница. Я уж думал, ты меня сейчас пытать будешь. Принеси-ка мне лучше мокрое полотенце и йод, пожалуйста, Лёка», ― после чего завалился на диван. Рука его беспомощно упала. Кажется, он потерял сознание.

В первое мгновение я растерялась, потом заметалась по комнате, хотя прекрасно знала, где лежит аптечка. Если бы на месте Свена была Ния, я точно знала бы, что надо делать, а рядом с ним… почему-то мои мозги работали хуже. Наконец, нашла пузырёк с нашатырём, открыла и безжалостно сунула его Свену под нос. Тот глубоко вздохнул, закашлялся и открыл глаза.

― Что это такое? Какой-то новый вид пытки? ― прохрипел он, приходя в себя, отталкивая мою руку с флаконом, который я, как зачарованная, продолжала подсовывать ему под нос.

― Лёка, хватит, пожалуйста, сдаюсь, ты победила, только убери эту гадость от меня! ― умоляюще шептал он, пытаясь закрыть лицо руками.

Очнувшись, поспешно убрала «ароматный» пузырёк в шкаф. Свен с недоверием следил за моими передвижениями, словно ожидал от меня ещё какой-нибудь пакости. Виновато улыбнувшись, показала ему пустые руки ― мол, видишь, ничего у меня нет. Но он продолжал смотреть на меня с подозрением.

От такого взгляда мне стало как-то не по себе. И я решила его успокоить.

― Хватит на меня так пялиться! Сейчас принесу полотенце и йод, раз просил.

И ушла, а Свен провожал меня встревоженным взглядом, неужели так нашатыря испугался, вот чудак! Когда вернулась в комнату, он сидел такой бледный, что я заволновалась, как бы снова не отключился. Но он держался, хоть, очевидно, ему было плохо. Свен взял протянутое мной полотенце и медленно подошел к висевшему на стене зеркалу. Вытер кровь с лица, а потом приложил полотенце к ране на голове.

Я, наконец, очнулась от ступора, и, решительно взяв его за руку, снова осторожно усадила на диван.

― Сиди и не двигайся, лечить буду!

― Ой, Лёка! Мне уже страшно!

― Не смешно. Ну-ка, не дёргайся, терпи. Подумаешь, поболит немножко и пройдёт, ― уговаривала я Свена, обрабатывая раны на лице и затылке. Он преувеличенно охал и стонал, называл меня мучительницей и садисткой, ну просто издевался надо мной!

Я так увлеклась процессом «оказания первой помощи», что не сразу заметила сестру и бабушку, приоткрывших дверь в мою комнату, и с интересом прислушивавшихся к нашему со Свеном разговору: Катька ― с ехидной усмешкой, бабушка ― с помрачневшим лицом, не обещавшим нам обоим ничего хорошего.