Нина Еперина - Фото мужчины в шляпе с улыбкой и чуть в профиль

Мы молча сидели в «штабе» и думали. Каждый о своем. Моя истерика в морге тоже подошла к концу. Иногда слеза пролагала мокрую дорожку по щеке, но уже без истерических рыданий громко и вслух! Рыдать было поздно. Нужно было думать о похоронах. А как хоронить, когда за тобой «пасут»? Как? Пришлось генералу самому давать указания и вместе с незаменимой Натэлкой, которая решила не бросать друзей в беде, и заниматься похоронами, то есть, все организовать. То есть и генералу пришлось «засветиться»!

Вот теперь могло быть окончательно понятно, если кто-то за нами подсматривал, что и документы имеют к нам самое прямое отношение. Иначе, зачем около нас крутятся «маски-шоу» во главе с генералом из Москвы, которые еще и операцию по захвату мамы и дочи проводят? И к чему это может привезти? Понятно к чему! К посадке! А если у них есть подсматривающие и подглядывающие, то они уже донесли, что тело выловили из моря!!! А, значит, Эдику сейчас должно быть не до нас! Теперь настала его очередь шкуру свою спасать! Если я правильно вычисляю. Значит, к похоронам их всех в городе не должно быть вообще! Или я полный идиот…..

– Так! Слушай мою команду – стал отдавать приказы кому-то в рацию генерал. – Срочно в аэропорт! – наверное, его мысли совпали с моими, во всяком случае, вслух это звучало так. – Они должны сейчас бежать без оглядки, если все правильно про нас вычислили. То есть не просто уезжать, а бежать за рубеж! Или прямо из Симферополя или через Москву. Я думаю, что побегут не все, но прямо отсюда. Во всяком случае, Эдуард Яковлевич Шацкий. – записал? Это раз, и с ним парочку сопровождающих, это два. Быстро оцепление и докладывать ход поиска через каждых десять минут. Понял? Особенно рейсы на безвизовые аэропорты, а так же паром на тот берег Керченского пролива. Отлично. – и отключился.

– Так. Я думаю, что к моменту похорон в городе Ялта ни одного говнюка уже не останется. – констатировал Василий Степанович. – Можно будет выходить из подполья.

Страшное это дело, хоронить близких своих. Особенно рано покидающих нас на этом свете. Когда молодая, цветущая женщина, жена и мама лежит в гробу, да еще и закрытая простынею целиком, мысли у народа в голове бродят разные. Я их всех понимал. Ялта город маленький. Это только летом, в сезон, наезжает куча народу, а зимой мы все друг у друга на виду и все всё про всех знаем. А про меня тем более!!! И гомик, и жену с ребенком бросил, а теперь вот ее из-за него убили! Во дворе такие представления были с оцеплением и захватом, к которому приписали больше, чем было на самом деле. И от этого пугливо оглядывались на кусты, но пришли из любопытства. А как же! Такое представление, часть вторая, продолжается и вдруг пропустить! Я здесь во внимание не брался. Нет. Брался, конечно, но только как предмет для разжевывания сплетен по ртам. А на соседский роточек не набросишь платочек. Это факт.

Люся лежала прикрытая простынкой, а я стоял живой со своей кровоточащей раной во всю мою грудь, с моим сердцем, которое заходилось в спайке от боли внутри меня! Я стоял и болел душой снаружи оградки, потому что места внутри было мало. Мы хоронили Люсю к моему папе, рядом. Дедушка и бабушка были захоронены в старой части кладбища.

Маму я не взял, дочь тоже, на всякий случай, мало ли чего, а Маринка и сама согласилась, что лучше не надо светиться. Напротив меня, за ямой, разверзшей свою черноту, стояли Василий Степанович, моя сестра Жанна и Натэлка. Ее никто из бандитов не знал, и я согласился на присутствие. У Жанны, которую я еще не видал по приезде, было очень прискорбное лицо.

Мысли мои плавали далеко. Я вспоминал нашу с Люськой семейную жизнь, и на душе стало совсем больно. Двое рабочих уже опускали гроб, я смотрел на этот ужас и понимал, что еще мгновение и моей Люськи больше не будет никогда. Гроб глухо стукнулся об дно ямы, а я наклонился, чтобы взять землю и бросить на крышку гроба в яму.

Именно в этот момент что-то вдруг произошло. Всё вокруг как-то нервно задвигалось, две соседки, который стояли рядом с Натэлкой, завизжали, как резаные, а я почему-то упал вбок, и не сразу понял, почему, но оказался лицом прямо в земле, а сверху на меня кто-то навалился и такой тяжелый! Прямо сверху! Я понял, что меня толкнули! Я видел с земли, как побежали ноги мимо моего лица, а потом кто-то крикнул в ухо – ползи…. Я пополз вдоль оградки….

Мое тело покрылось пупырышками от страха и подумалось, что это теперь они, гады, делают облаву на нас! Сейчас подбегут в упор и расстреляют из автомата! Прямо очередью по спине! Я перекатился на спину и огляделся. Весь народ разбежался, а те, кто остался, лежали на земле, закрыв головы руками, и подглядывали из-под руки.