Джудит Ривз-Стивенс - Перемещенный

«Господи, там еще остался кто-нибудь?»

«Еще двое.»

«Еще двое? Боже, это та… из журнала?»

«Да, похоже, она.»

«Вокруг нее всегда куча парней.»

«Да, парней, у которых денег куры не клюют.»

Точно, подумал он. Некоторые мечтают о деньгах, а у него их вдоволь. Выбор огромен, но нет возможности побыть наедине. Это хорошо. Нет возможности побыть наедине. Нужно о многом подумать. Нужно многое вспомнить. Вспоминать плохо. Теперь свет начинал его раздражать. Похоже, наступило время нырнуть в туннель, заполненный тьмой. Тьма манит обещанием уюта и покоя. Это со мной сделал оборотень? Нет, это просто несчастный случай. Снова несчастный случай.

«А кто вторая?»

«Ну-ка, дай мне взглянуть…боже всемогущий, Джозеф, это же Мари…»

«Кто?»

«Не могу сказать точно… Не знаю…»

«Лицо все стесано».

В этом бесконечном темном туннеле нужно обезличивание, подумал он.

«Похоже, чертов ублюдок помрет».

«Да, ты только погляди на него — вот-вот копыта отбросит».

Он вдруг почувствовал, что какая-то сила поднимает его в воздух, и он зависает с нескольких милях над землей. Тело его невесомо скользит в носилки, затем в скорую и, сквозь городскую толчею, дальше, вверх по холму, к дому бабушки… Стоп. Не было у меня бабушки, подумал он. Не было ни деда, ни отца, ни матери, ни сестер, никого вообще. Все, что у меня есть — их деньги. Много, слишком много денег.

Снова свет. На этот раз белый, ровный. То и дело подпрыгивая и ударяясь, его тело катится куда-то вниз, но не в туннель. Вниз…по коридору…в операционную.

«Кто это?»

«Бумажник есть?»

«Ого, как набит зелененькими. Нет, ты только посмотри, сколько у него денег! Да кто он такой, этот парень? Жаль, водительских прав нет.»

«Естественно — в прошлом году их у него отобрали».

«Ты-то по чем знаешь?»

«Что, не узнал этого доходягу? Это же Гален Сорд.»

«Черт, точно, он. Из этой, как ее — «Пост». У него еще берлога в Трамп Тауэр — хорошо устроился, ублюдок».

«Никогда его там не бывает. Вечно где-то шляется…»

«Думаешь, у него есть кто-то, кому нужно было бы сообщить?»

«Здесь в карточке значатся Асквиз и Марджорибенкс. Адвокаты?»

«Да, адвокаты. Ты что, совсем ничего не помнишь? У этого парня семьи и в помине нет».

«У него вообще ничего нет».

Даже надежды, подумал он. Даже надежды.

«Ну и ночка, джентльмены. Что ж, попробуем сделать все, что в наших силах».

«Приступайте, док». Он ощутил холодный пластик, кольцом охвативший губы. Сквозь сгустившуюся кровь хлынула холодная сухость, раздирая горло, и он непроизвольно глубоко втянул в себя кислород. Обломанные концы ребер обручем сдавили внутренности.

«Давление сто пятьдесят».

Сквозь волну нарастающей боли он почувствовал, как игла глубоко вошла в его тело. Глубже, думал он, еще глубже, а теперь уходи, чтобы не осталось и воспоминаний.

Откуда-то вынырнула мысль: «Странно». Обычно, когда представляешь свои последние минуты, возникает уверенность, что в этот момент перед твоими глазами должна пронестись вся твоя жизнь. Почему же меня обуревает лишь одно желание — забыть обо все? Забыть обо всем…

«Мы должны заставить его заговорить».

«Здесь? С такими-то повреждениями? Ты только взгляни на его ребра — все наружу повылазили».

«Давай, подключай О.Р. Провентилируй легкие, постарайся вернуть его в сознание и молись, чтобы он продержался еще минут пять на этом свете и успел…»

«Черт, кто-то ломится в дверь… Это полиция! Фараоны с минуты на минуту будут здесь. Плохо. Очень плохо».

«Но тогда…»

«Ладно. Давай, док, вперед, у этого парня еще есть шанс. А плакать по нему все равно никто не станет. Поработаешь здесь с мое — поймешь».

Они даже не попрощались. Он услышал лишь легкий шелест простыней, отгородивших его от остального мира. Послышалось тихое бульканье кислорода. У него оставался шанс. Никто по нему не заплачет. И он ни по кому не скучает. Только по тем, кого у него никогда не было. Мать. Отец…

Гален Сорд одинок. Туннель ждет…

«Открой глаза».

И он открыл глаза.

Ибо впервые после того, как в лицо ему ударил свет от фонарного столба в нижней части Манхеттена, на который со скоростью восьмидесяти миль в час натолкнулась его «Теста Росса», Гален Сорд открыл глаза и понял, что до сих пор сохранил способность видеть. Очертания операционной проступали словно в дымке. Голоса полицейских едва доносились сквозь густую пелену забытья. Он гневно глянул перед собой, больше всего на свете желая вновь погрузиться в мягкие объятия темноты. Он глянул перед собой и увидел… себя?