КниГАзета . - Брат

Когда Артур принял лекарство, и все более-менее успокоились, Вика рассказала Ковальчик, что Анна пропала и кто она такая на самом деле. Ковальчик тут же обрушила свой праведный гнев на жестокосердных родителей Федоровой и напросилась в помощницы. Артуру пришлось согласиться.

Решив отправиться на переговоры к родителям девушки, они начали собираться, но Веслава, попросив подождать ее, внезапно выскочила из квартиры. Кривошапкин с Викой недоуменно переглянулись и, нахмурившись, синхронно посмотрели на свои наручные часы.

- Думаешь, стоит ее ждать? Может, пойдем уже?

Ермолаева нетерпеливо поправила шарфик и подтянула перчатки. Артур ничего не ответил и, пожав плечами, засунул руки в карманы. Мыслями он был далеко отсюда. Его неприятно взволновало то, что у него едва не случился сердечный приступ.

Тут на пороге появилась запыхавшаяся Ковальчик – уже одетая – и не одна, а с Петром Ильичом. Залихватски улыбаясь, она тряхнула головой – вмиг зазвенели серьги-кольца в ушах – и произнесла:

- Я нашла того, кто согласился отвезти нас, куда мы захотим.

Кривошапкин с Ермолаевой вновь переглянулись, и грешница виновато улыбнулась, признавая свою неправоту.

Мороз жалил щеки, забирался под куртку, заставляя идти быстрее, но... Именно это «но» не позволяло перейти на бег. Скользя по тонкой корочке льда, которая образовалась за ночь на тротуаре, Вика ругала себя за то, что в спешке надела кроссовки, а не сапоги с шипованной подошвой. Теперь приходилось выписывать на льду пируэты, чтобы не упасть. Чертыхаясь себе под нос, она доползла до скамейки и, схватившись за спинку, перевела дыхание. Вспоминая теплое нутро старенькой «Ауди Петра», Вика с тоской посмотрела на здание поликлиники, которое было еще далеко от нее. Осталось около двухсот метров, но это расстояние казалось бесконечным из-за льда. Тяжело вздохнув, она развела руки в стороны – для равновесия – и медленно пошла к больнице.

В холле оказалось намного теплее, чем на улице, поэтому щеки вмиг покраснели больше прежнего. Расстегнув куртку, Ермолаева оглянулась вокруг в поисках санитарки Евгении Кузьминой, с которой познакомилась в первый рабочий день. За эти полторы недели они подружились. Кузьмина оказалась интересной собеседницей, в прошлом закончившей факультет психологии. Почему на старости лет женщина устроилась работать в поликлинику, для Вики так и осталось загадкой. Хотя она и не спрашивала, не до того было. Приходилось быть очень внимательной, чтоб ничего не перепутать и сделать все правильно. Евгения же ей так помогала, что Ермолаева представить не могла, как бы она со всем управилась, если бы не подружилась с отзывчивой санитаркой.

Не найдя Кузьмину, Вика вышла из холла в коридор и практически бегом направилась к служебной комнате. Затормозив перед дверью, Вика едва успела отскочить в сторону, когда та резко распахнулась – на пороге стояла Евгения с неизменным ведром и тряпкой.

- Котова, чего ты пришла? Сегодня же не твоя смена – суббота же. Или забыла?

«Алиса» отрицательно качнула головой.

- Нет, не забыла. Может, зайдем в комнату? Мне необходимо поговорить с тобой.

Санитарка села на узкую скамью, стоящую у стены напротив шкафчиков, и, отставив ведро в сторону, произнесла:

- Давай, рассказывай, что произошло. Ведь не просто так сюда заявилась.

Ермолаева кивнула и облокотилась о шкаф.

- Помнишь, я тебе рассказывала об Анне Федоровой?

- Да, что-то припоминаю…

- Представляешь, она пропала, и я не знаю, где ее искать. Ты не знаешь, к Марии Ивановне она не приходила?

Евгения пожала покатыми плечами и нахмурилась.

- Так Мария Ивановна сегодня не работает – поменялась сменами с другим врачом. А почему ты родителям Анны не позвонила? Вдруг они что-то знают.

Ермолаева отвела взгляд и, засунув руки в карманы, хмыкнула.

- Ты же знаешь, как они к ней относятся. Что эти родители могут знать? – затем резко обернувшись, она с жаром продолжила: - А ты сможешь выяснить, кто Марию Ивановну заменяет? И приходила ли к ней Федорова?

Кузьмина еще больше нахмурилась, цокнула пару раз языком, после чего произнесла:

- Почему сама не спросишь?

«Котова» еще раз отвернулась и, покраснев, смущенно прошептала:

- Ты же знаешь, меня здесь недолюбливают… к тому же, я практически никого не знаю. Помнишь, я рассказывала… временная амнезия из-за того, что ударилась головой о камень…

Тяжело вздохнув, Евгения встала – скамья тут же облегченно скрипнула - и, схватив ведро, пошла к выходу. На пороге она развернулась и смерила Ермолаеву задумчивым взглядом.