Барбара Хэмбли - Кровавые девы

— Это правда, — прогудел коренастый невысокий джентльмен в круглых очках с толстыми стеклами, похожий на слегка перекормленного гнома. Он, как и многие из присутствовавших на балу мужчин (хотя Эшер заметил, что неподдельным интересом к теософии в основном отличались женщины), предпочел официальному вечернему костюму, включавшему белый галстук и фрак, «народный» наряд: свободную рубаху, какие носят крестьяне, мешковатые штаны и башмаки; вся разница заключалась в том, что «народ» из отдаленных деревень, как правило, не заказывает рубахи и штаны у портного и не шьет их из плотного китайского шелка.

— Если бы я опубликовал все, что мне удалось узнать, моя репутация в Университете непоправимо пострадала бы, — продолжил гном, хватая Эшера за рукав с цепкостью, которая намекала на побег его предыдущих слушателей, и вскидывая вверх палец. — Но есть свидетельства, указывающие на истинность подобных происшествий. Не в Индии или Мексике, между прочим, а здесь, в Петербурге. Только прошлой осенью дворник одного из этих многоквартирных домов на Большом Сампсониевском нашел в комнате груду пепла, в которую и превратилось тело, все, кроме туфель…

— Была целая череда таких событий, — вмешалась чиновничья жена. — Четыре или пять, на этих ужасных улочках вокруг Крестов и железнодорожного вокзала. И всегда одно и то же! Маслянистые желтые отложения на стенах, синий дым в воздухе…

— Не может быть! — воскликнул Эшер, переходя на английский со школьного французского, на котором он старательно выспрашивал своих информантов.

— Известно и о других подобных случаях — а также о сгоревших телах, рядом с которыми не было и следов горючего, — и все они произошли между августом и октябрем в Санкт-Петербурге, — добавил гном, тыкая толстым указательным пальцем Эшеру в жилетку. — Но ученые скажут вам, что речь идет о Выборгской стороне — это самые отвратительные петербургские трущобы, месье Пламмер, — и что бедняки употребляют слишком много водки. Так что эти несчастные были пьяницами, чья одежда пропиталась спиртом и загорелась от случайно оброненной американской сигареты. Я же спрошу: что, все они? Я слышал по меньшей мере семь разных историй… Разумно ли считать, что семь человек — и среди них юная девушка, судя по размеру и фасону обуви… обуви, совсем не похожей на ту, что носят фабричные работницы, — семь человек настолько пропитались водкой, что сгорела не только плоть, но и кости?

— Но что все это значит? — спросил Эшер.

— Что конец близок, — произнесла чиновничья жена с негодованием в голосе, словно не ожидала от него такого вопроса. — Знаки пришествия Антихриста…

— Вздор! — резко возразил гном, тут же занимая оборонительную позицию. — Господи, женщина, неужели вы никогда не слышали о бесчисленных циклах, через которые проходит наша вселенная? — он повернул к Эшеру горящее воодушевлением лицо. — Это свидетельствует о том, что сейчас вселенная входит в одну из Сфер Бездны Эонов, где границы между физическим и сверхъестественным мирами размыты и нечетки. Круг Астрального Света, к которому я принадлежу, обнаружил в древних рукописях смутные намеки, несомненно, указывающие на нечто подобное. Сущности из других Сфер…

— Как можете вы цепляться за Науку, — вопросила женщина, — когда вам явлено знамение Судного Дня — огонь, снизошедший с небес под звук первой трубы седьмой печати? Как можно быть таким слепым?

Эшер отошел от них — к этому времени оба спорщика, похоже, уже забыли о его существовании, — и услышал за спиной негромкий холодный голос:

— Не Большой Сампсониевский, а Малый… и, насколько я могу судить, все эти семь случаев на самом деле восходят к одному происшествию.

Эшер повернулся и встретил взгляд блеклых глаз за тяжелыми линзами очков. Невысокий седой мужчина чем-то напоминал птенца графа Голенищева — того, что с застывшим лицом. Маячивший за его спиной князь Разумовский вскинул брови, но Эшер все понял и так. От седого джентльмена разило Охранкой — Тайной полицией, — и это ощущение было таким же явным, как звон колокольчика. Эшер немедленно превратился в образцового американца, сдвинул брови и воскликнул с наивным любопытством:

— Вы так говорите, словно много об этом знаете, мистер…

— Зданевский, — представил того Разумовский. — Алоизий Зданевский. Мистер Жюль Пламмер из Чикаго…

— Сердечно рад знакомству, сэр, — Эшер затряс пожимаемую руку, словно это была рукоятка насоса.