Татьяна Мудрая - Доброй смерти всем вам…

Нет, разумеется, Слепец прибыл сюда не во имя Ритуала и не ради Договора. Возможно, для того, чтобы достойно завершить цикл путешествий, начатый вместе с молодой женщиной, в которую был влюблён. И влюблён настолько, что решился предложить ей себя лишь тогда, когда уже не мог быть обузой. Рак сжигал старца изнутри, громкая литературная слава — снаружи. Но что может воспрепятствовать страсти, которая, как любое безумие, имеет лишь один возраст? И как было не подтолкнуть его к решению?

Вернувшись домой, он женился и был кои-то веки счастлив до смерти. До самой смерти. Ровно две недели ничем не нарушаемого счастья.

Сад расходящихся и переплетающихся тропок. Лабиринт «водит» всех, кто попал сюда впервые. Не то что из него так трудно выбраться. Но в его глубинах бесполезны всякие попытки ориентации, так что я прекрасно видел всю беседу юной принцессы с компьютерным чудищем. И то, чем она завершилась.

Разумеется, мимо горемыку не пронесло. Это несмотря на то, что особняк был полон народу: впрочем, я, пожалуй, распугал всех взрослых вкупе с малыми детишками. Катерина их отлично вымуштровала, как положено няньке, сторожихе и держательнице дома в одном лице.

Он с треском распахнул дверь в переговорный зал и стал на пороге, пожирая глазами мою спину.

Спина ему и ответила.

— Что-то забыли, Станислав?

Его самозваную кличку «Этельвульф» я знал, но не придавал значения.

— Да. Нет, не забыл. Я формулирую Вызов.

С такой интонацией, будто это картель какой-то. В смысле поединка на пистолетах.

Я неторопливо обернулся:

— Вызов кого? Прости, конечно, однако лишь мы решаем, кого выслать навстречу. И, прости ещё раз, но с себе подобными мы не работаем. Не-смертные Договору не подлежат.

Лицо у меня, скажем так, излишне моложавое. Отчасти влияет добродетельный образ жизни, отчасти — смена кожного покрова, происходящая время от времени. По примеру моего Хьяра, скажем так. Однако седина и осанка, коими я разжился в конце девятнадцатого века, срабатывают неплохо.

— Что, юноша, вижу, тебе от Синдри со всех сторон обломилось.

Парень был так разумен, что не добавил: «По вашей вине». Но всё-таки ответил с оттенком упрямства:

— Не знаю, что с ней теперь будет.

Доброхот. Ой, доброхот…

— Пока не выносит сына — поживёт. Два месяца, шесть, девять… Да и потом сколько-нисколько, я думаю. Юнцы диргов не умеют воображать себя разумной Галактикой лет до ста.

Он должен был понять из этого две вещи. Что ни Искорка, ни сам Станислав не считаются в нашем кругу достаточно самостоятельными и половозрелыми. И что нам известна его кардинальная, чисто физическая неспособность к классическому диргскому суициду. Да и к любому самоубийству вообще.

А что наша Древняя порода невероятно устойчива в психическом смысле — это ему знать никак не полагается. Сие ни в одном Инете не прописано, какие там пароли ни взламывай.

Подумаешь, песенку, посланную вдогон, услышал. О пауке и мухе.

— В общем, оставь надежды на Син. В каком-то высоком смысле они слегка непристойны. Ожидать, что мать твоего дитяти сыграет роль «черной вдовы»…

Я сделал паузу.

— …и совокупится, по сути дела, со своим полом… Синдри — скандинавское имя для любимого сына. Или ты только в староанглийском знаток?

Надеюсь, это окончательно добило юношу. Он как-то сразу поник, и лишь уважение ко мне помешало ему упасть в одно из кресел. Зато я тому всецело поспособствовал.

— Ничего, давай уж, если так вышло, сядем рядом и побеседуем. Обещать ничего конкретного не могу, однако… Считай, что заказ вчерне принят.

— Вы куда-нибудь меня повезёте? — спросил он.

— Возможно, только сначала поговорю. Как ты знаешь, мы имеем такое право. В большинстве случаев это единственная наша прибыль.

Я откинулся на резную спинку и спросил как мог мягче:

— Вешался?

— Естественно. На спор, можно сказать. Лет пятнадцати от силы.

— Ну и как?

— Жуткая мерзость: обмочился, пока искали и снимали, шея от петли как освежёвана. Пришлось сказать дружкам, будто вот прямо сейчас влез, а врать я не люблю.

— Вены вскрывал?

— Стоило потерять сознание — зарастали почти без шрама. Вода в ванне была чуть розовая.

— Стреляться не пробовал? Тоже умное дело.

— Из спортивного оружия. Нарочно купальную шапочку надел, как Ромен Гари. Резиновый чепчик с застёжкой под подбородком.

— Избави нас бог от дальнейших подробностей. А в грудь стилетом с рукоятью, усыпанной самоцветами?