Дмитрий Рыков - Последняя ночь Вампира

— Зачем? — оторвав еще один кусок, спросил Филипп.

— Ну как же? Ваш юный друг начнет рассказывать, что в лесу живет еретик-чернокнижник! Меня поймают и быстро сожгут.

— Уж больно похоже содержимое ваших склянок на колдовские зелья, — заметил Жильбер.

— Когда вы, юноша — не дай вам Бог, конечно, — вдруг окажетесь во власти недуга, не побежите ли вы тотчас к лекарям?

— Я на здоровье не жалуюсь!

— Правильно — хвори приходят с возрастом. Меня же давно интересует искусство врачевания, это единственное, чему я посвящаю все свое время. Воздействие разных снадобий на человека — вот предмет моих забот.

— Достойно большого внимания и похвалы, — заметил барон. — Мы о вас никому не скажем. Только почему вы сомневаетесь, что мы останемся в живых? По слухам, такого большого войска, которое собрали герцог Орлеанский и коннетабль Шарль д’Альбре, у французов еще не было. Когда же к ним подойдем мы, бургундцы, нас будет столько, что просто затопчем англичан — не будет надобности даже доставать мечи!

Присутствующие одобрительно загудели, вновь наполнились походные кубки.

— Поверьте, — покачал головой хозяин, — Франция видела на своей земле отряды и побольше. Победы же одерживаются не количеством, а военным искусством и качеством оружия. Никто не помнит, почему Александр Великий так легко завоевал мир. А завоевал он его, помимо проявленных храбрости и доблести — этим единственным оружием французских рыцарей — потому, что македонские инженеры изобрели катапульты и стрелометы. Английский лук пробьет не любые латы, но с ним легко перемещаться, и можно за минуту выпустить тучу стрел. Французский арбалет тяжел и заряжается долго. Английская алебарда разрубит любые латы, пика рыцаря сразит только йомена. Римляне изучали военное искусство, разрабатывали тактику, использовали особое построение войск в когорты, устраивали засады. Нынешним рыцарям стыдно сидеть в засаде, они бьются в открытом бою без всяких построений, как варвары. Вам нужно увеличить количество артиллерии и с толком ее использовать, а не пестовать честь.

— Ты несправедлив, — нахмурился Фредерик, — сила духа и Божья помощь — великое подспорье!

— Вы и англичане молитесь одному Богу. Воины с обеих сторон идут в бой с молитвой. Так почему же Бог станет помогать одним своим сынам во вред другим?

— На нашей стороне — справедливость, — загорячился Тарди. — Мы сражаемся за свою землю!

— Вы сначала определитесь внутри страны, чья земля — французская, а чья — бургундская. То, что Жан Бесстрашный наконец решил помочь Карлу VI — удивительная новость! Говорят, даже возвратил Генриху V десять тысяч ливров, которые брал у него ранее за помощь Англии! Видно, почувствовал, что новый друг будет опаснее старого врага… Что касается справедливости, то Генрих — потомок норманнских завоевателей, которых в Британию тоже никто не звал. Пришли из Франции на остров, теперь вернулись обратно предъявить права и на этот престол. А так, конечно, жаль, что семейное дело Плантагенетов и Капетингов превратилось в войну между нациями. Ну и поделом вам. Любой войной движет жадность.

— Нет, клянусь! — юный оруженосец даже вскочил, пока все остальные молчали.

— Еще раз: жадность. У юноши — жажда славы, наверное, не раз уже снилось, как ты пленяешь самого сэра Джона Корнуолла, нет? У Генриха V — жажда новых земель. Новые вассалы, оммаж, дань — все очень просто. Вы идете сражаться, но мечта взять в плен одного-другого английского рыцаря, чтобы получить выкуп, также присутствует.

— Опасные речи ты завел, отшельник, — мрачно произнес барон, впервые обратившись к нему на «ты». — Для человека, в одиночестве живущего в лесу, ты слишком хорошо осведомлен. Откуда такие познания?

— Я только что из Кале, — нисколько не смущаясь, ответил хозяин. — Ездил туда к целителям за новыми травами.

— Неудивительно, — заметил Александр, — разве враги могли сказать о нас что-то хорошее?

— Будьте объективны. В Кале много ваших друзей. Говорят, что молодой английский король, несмотря на юную наглость, не так уж безрассуден и в науке ведения войны весьма искушен. Он ввел в войсках жесточайшую дисциплину, он не боится численного превосходства французов. У вас нет единоначалия, у многих не имеется военного опыта и закалки сражений. Вы воюете не за Францию, а за собственную так называемую воинскую доблесть. У вас нет короля, который бы явился символом нации и повел бы вас за собой, объединив всех вассалов. Пока же герцог Брабантский до сих пор не решил, идти ли ему за французами или нет. Стоит лагерем и ждет известий от Жана Бесстрашного.