Кассандра Клэр - Спасение Рафаэля Сантьяго

После первой встречи Этты и Рафаэля девушка была немного молчалива.

— Он стал вампиром всего несколько дней назад, — в конце концов, проговорила она, когда они танцевали. — Ты так сказал. До этого он был всего лишь мальчиком.

— Если это поможет, то у меня есть подозрения, что он был опасен.

Этта не засмеялась

— Я всегда думала о вампирах, как о ком-то старом, — сказала она. — Я никогда не думала о том, как люди могли ими стать. Думаю, это имеет смысл. То есть, Рафаэль, бедный ребенок, он слишком молод. Но я вижу, как люди могут хотеть навечно оставаться молодыми. Как ты.

Последние несколько месяцев Этта все больше и больше говорила про возраст. Она не упоминала мужчин, которые приходили в клубы, чтобы послушать ее пение, которые хотели ее увезти и завести с ней детей. Ей не нужно было.

Магнус понимал, мог читать знаки, как матрос, который знает, какие облака на небе принесут шторм. Его и раньше оставляли, из-за множества причин, и этот случай не был необычным.

За бессмертие приходилось платить, и те, кого ты любил, тоже снова и снова платили. Очень немногие оставались с Магнусом, пока смерть не разлучала их, но приходила смерть или новый этап их жизни, куда он не мог последовать, и они все по какой-то причине уходили от него.

Он не мог винить Этту.

— Ты бы этого хотела? — после долгих раскачиваний, наконец, спросил Магнус. Он не предлагал, но думал, что мог это устроить. Были способы. Способы, за которые нужно заплатить ужасную цену. Способы, о которых было известно его отцу, а он ненавидел своего отца. Но если бы только она могла остаться с ним навсегда…

Повисло еще одно молчание. Магнус слышал лишь щелканье своих ботинок, и мягкое переступание ее голых ступней по деревянному полу.

— Нет, — сказала Этта, прижавшись щекой к его плечу. — Нет. Если бы я могла сделать все по-своему, то мне бы хотелось немного больше времени с тобой. Но мне не под силу остановить для этого часы.

То и дело к Магнусу приходили странные и болезненные напоминания, когда он уже привык к Рафаэлю, как к постоянно раздражающемуся и раздражающему соседу, о котором жалел. Он удивился бы напоминанию о том, что уже знал: что часы Рафаэля остановились, что его человеческую жизнь злобно у него отобрали.

Магнус сооружал новую прическу с помощью бриолина и капельки магии, когда позади него появился Рафаэль и застал его врасплох. Парень частенько так делал, поскольку он обладал тихой поступью вампира. Магнус подозревал, что он делал это нарочно, но так как Рафаэль никогда не улыбался, то было трудно сказать.

— Ты очень легкомыслен, — неодобрительно заметил Рафаэль, глядя на волосы Магнуса.

— А тебе всего пятнадцать, — парировал Магнус.

Обычно Рафаэлю удавалось ответить на все, что бросал ему Магнус, но вместо ответа он получил долгое молчание. Когда Магнус поднял глаза от зеркала, то увидел, что Рафаэль подошел к окну и всматривался в ночь.

— Сейчас мне было бы шестнадцать, — сказал Рафаэль далеким и холодным голосом, как лунный свет. — Если бы я жил.

Магнус вспомнил тот день, когда осознал, что больше не стареет, глядя в зеркало, которое казалось холоднее всех остальных зеркал, как будто он видел свое отражение в осколке льда. Как будто зеркало было ответственно за то, что сделало его образ до такой степени застывшим и далеким.

Он задавался вопросом, насколько отличалось быть вампиром, знать вплоть до точного дня, часа, минуты, когда ты перестал принадлежать общему теплу и изменил курс человечества. Когда ты остановился, а мир продолжил вращаться, не скучая по тебе.

Он не спрашивал.

— Вы, люди, — сказал Рафаэль, который обращался к магам именно так, потому что в действительности он был чародеем. — Вы перестаете стареть случайно, да? Вы рождаетесь, как люди, и всегда остаетесь теми, кто вы есть, но ваш возраст идет как у людей до тех пор, пока не останавливается.

Магнусу было интересно, не прочитал ли Рафаэль те же мысли у него на лице.

— Верно.

— Думаешь, у твоего народа есть души? — спросил Рафаэль. Он по-прежнему смотрел в окно.

Магнус знал людей, которые думали, что у него нет души. Но он считал по-другому, хотя это не значило, что он никогда не сомневался.

— Неважно, — продолжил Рафаэль прежде, чем Магнус смог ответить. Его голос был невыразительным. — В любом случае, я тебе завидую.

— Почему же?

Лунный свет лился на Рафаэля, обесцвечивая его лицо и делая его похожим на мраморную статую святого, который умер молодым.