Кассандра Клэр - Спасение Рафаэля Сантьяго

— Либо у вас все же есть души, — сказал Рафаэль, — либо у вас их никогда не было, и вы не знаете, каково это скитаться по миру проклятым, изгнанным и пропавшим без вести навсегда.

Магнус положил расческу.

— У всех жителей Нижнего мира есть души, — сказал он. — Это то, что отличает нас от демонов.

Рафаэль усмехнулся.

— Таково мнение нефилимов.

— Ну и что? — спросил Магнус. — Иногда они правы.

Рафаэль проговорил что-то недоброе по-испански.

— Они считают себя такими спасителями, cazadoresdesombras, — сказал он. — Сумеречные охотники. Хотя они так и не пришли меня спасти.

Магнус молча посмотрел на мальчика. Он никогда не мог спорить с убеждениями своего отчима относительно того, чего хотел Бог или кого судил. Он не знал, как убедить Рафаэля в том, что у него все еще есть душа.

— Я вижу, ты пытаешься отвлечь меня от важного, — вместо этого сказал Магнус. — У тебя день рождения — прекрасное оправдание для меня, чтобы устроить одну из своих знаменитых вечеринок, — а ты мне даже не сказал?

Рафаэль молча уставился на него, потом развернулся и ушел.

Магнус часто думал о том, чтобы завести домашнее животное, но никогда не рассчитывал обрести угрюмого подростка-вампира. Как только Рафаэль ушел, он подумал, что завел себе кошку. А он всегда устроит своей кошке день рождения.

Это произошло вскоре после того, как Рафаэль всю ночь носил на шее крестик, не вскрикивая и не выказывая каких-либо признаков дискомфорта. В конце ночи, когда он снял его, у него на груди остался слабый след, как долго заживающий ожог, и все.

— Что ж, — сказал Магнус. — Отлично. Ты готов! Давай навестим твою маму.

Он послал ей сообщение, чтобы она не беспокоилась и не приходила, что он использовал всю магию, какую только мог, чтобы спасти Рафаэля, и его нельзя беспокоить, но он знал, что это не удержит ее навсегда.

Выражение лица Рафаэля было пустым, когда он возился с цепочкой в одной руке — его единственный признак неуверенности.

— Нет, — сказал он. — Сколько раз ты еще собираешься недооценивать меня? Я не готов. Даже близко нет.

Он объяснил Магнусу, что хотел сделать следующим.

— Помогая мне, ты делаешь хорошее дело, — на следующую ночь сказал Рафаэль, когда они приблизились к кладбищу. Его голос был практически бесстрастным.

Магнус подумал, но не сказал: «Да, потому что были времена, когда я был отчаяннее, несчастнее тебя и уверенней, что у меня нет души». Люди помогали ему, когда он нуждался в помощи, потому что ему это было нужно, и другой причины не было. Он вспомнил, как Безмолвные братья пришли за ним в Мадриде и показали ему, что все еще есть способ жить.

— Тебе не нужно быть благодарным, — вместо этого сказал Магнус. — Я делаю это не для тебя.

Рафаэль пожал плечами — плавное легкое движение.

— Тогда ладно.

— Я хочу сказать, что ты можешь быть благодарным иногда, — сказал Магнус. — Ты мог бы время от времени убирать квартиру.

Рафаэль задумался над этим.

— Нет, не думаю, что буду этого делать.

— А я думаю, что твоей маме следовало тебя пороть, — сказал Магнус. — Часто.

— Мой отец однажды ударил меня, еще в Сакатекас, — небрежно проговорил Рафаэль.

Раньше он не упоминал о своем отце, и Гваделупе не говорила о муже, хотя Магнус знал, что у него было несколько братьев.

— Правда? — Магнус старался, чтобы его голос сохранял нейтральный и ободрительный тон на случай, если Рафаэль хотел ему довериться.

Но Рафаэль был не из тех, кто доверяется, поэтому с удивлением посмотрел на него.

— Второй раз он меня не бил.

Кладбище было небольшим, уединенным и находилось далеко в Квинсе, оно было окружено высокими темными зданиями: одним складом и одним заброшенным викторианским домом. Магнус распорядился, чтобы это место окропили святой водой, благословили и сделали священным. Церкви являлись священной землей, а кладбища — нет. Все вампиры должны быть где-то похоронены и должны вставать.

Оно бы не создало барьер, как Институт Сумеречных охотников, но для Рафаэля было довольно трудно просто ступить ногой на эту землю.

Еще один тест. Рафаэль пообещал, что только дотронется ногой до земли.

Рафаэль пообещал.

Когда парень поднял подбородок, как слегка показывающая зубы лошадь, и бросился на святую землю, горя и крича, Магнус задался вопросом, как он вообще мог ему поверить.

— Рафаэль! — закричал он и побежал за ним, в темноту и на освященную землю.

Рафаэль прыгнул на надгробие и приземлился, балансируя на нем. Его вьющиеся волосы раздувало ветром с тонкого лица, тело выгибалось, пальцы цеплялись за мраморные края. Зубы были обнажены от ужасных клыков до десен, а глаза были черными и безжизненными. Он был похож на привидение, кошмар, пришедший в ярость от могилы. Меньше человеческого, еще меньше души, чем у любого дикого зверя.