Вадим Панов - Дикие персы

— Но…

— Никаких «но», идиот! — рявкнул Альфред и яростно стукнул по подлокотнику инвалидного кресла. — Ты стоял один против троих! Ты старый, слабый, и только поэтому они на тебя напали, понимаешь? Только поэтому! Они трусы и шакалы! Они падальщики, выбирающие исключительно беззащитных! Окажись на твоём месте любой другой старик, он бы погиб вчера, ты это понимаешь? И не надо никаких «но»: его избили бы и зарезали. И лично я рад, что они напали на тебя, позволив сделать Питер немного чище.

— Но какой ценой?

— Ты даже рук не запачкал.

— Только душу.

— Твоя совесть чиста, Борисыч, ты сделал то, что должен был сделать.

— И хватит об этом! — вступила в разговор Саша. После чего подошла к старику, взяла его за руку и заглянула в глаза. — Вы ни в чём не виноваты, Валентин Борисович, вам не в чем себя упрекнуть.

— Сегодняшняя тренировка отменяется, — негромко произнёс Ваятель. — Полагаю, всем нам нужно обдумать произошедшее.

— Честно говоря, я уже отвык бездельничать, — улыбнулся Петя.

— На работе? — глупо переспросила Саша.

— В проекте, — хмыкнул парень. — И командные тренировки нравятся мне гораздо больше индивидуальных.

Собственно, игроки уже недели две не занимались по квартирам: или рубились на вилле, где помимо крепости Ваятель выстроил ещё четыре полигона, или уезжали в область и бегали по сырым весенним лесам.

— Кланом интереснее?

— Жёстче, — уточнил парень. — Никто не играет в поддавки.

«Палладу» Саша и Петя покинули вместе: это уже стало традицией и давно никого не удивляло. Как перестали удивлять и вызывать шуточки их утренние появления. Дальше совместных поездок и искренних разговоров они ещё не продвинулись, однако Саша понимала, что всё это — вопрос времени, и сознательно не ускоряла происходящее, не давила. Думала, что нынешняя поездка станет обычной: Петя доставит её к дому и уедет, но тот предложил пообедать, и они оказались в уютном загородном ресторане.

— Кажется, Борисыч придумал самую жёсткую из всех возможных тренировку, — обронила Саша.

Несколько секунд Петя обдумывал услышанное, после чего оторопело уставился на подругу:

— Шутишь?

— Отнюдь.

— Думаешь, он специально искал встречи с отморозками?

Их столик стоял в отдалении, единственный ближайший пустовал, поэтому Пётр и Саша могли говорить достаточно свободно, хоть и негромко.

— Конечно, не специально, и, конечно, не искал, ты что, плохо изучил старика? — Молодая женщина тихонько рассмеялась, но тут же вновь стала серьёзной. — Но если бы у Борисыча не было в кармане Урано, он ни за что не стал бы гулять так поздно.

— A-а… это… — Парень чуть расслабился. — Я согласен с Кегом: мы у себя дома и можем гулять где хотим и когда хотим.

— Кег так не говорил.

— Я передал смысл.

— Пожалуй. — Женщина помолчала. — То есть ты не осуждаешь Борисыча?

— За что?

— И на его месте поступил бы так же?

— Обязательно.

— Потому, что рискует Изгрино, а не ты?

Фраза прозвучала обидно, однако их новые отношения допускали подобные вопросы.

— Дело не только в том, что рискует Изгрино, а я тереблю очки в трёх милях от боя. И дело не только в том, что, прикрываясь Изгрино, я остаюсь безнаказанным, хотя это весьма приятный бонус, — медленно произнёс Петя. — Дело в том, что наши персы — это оружие. Необычное, удивительное, но оружие, и нет ничего зазорного в том, чтобы использовать его против врага.

— А ты смог бы использовать это оружие не для защиты? Не против другого перса, а против другого человека?

— Для этого нужно почувствовать кровь.

— Объясни.

Парень поковырялся вилкой в овощах гриль, что прилагались к стейку, прищурился, словно припоминая что-то, и тихо начал:

— Когда-то давно я занимался боксом. Десятилетний мальчик из приличной семьи пришёл в секцию и с удивлением узнал, что людей нужно бить. В то время я был тепличным ребёнком, которого тщательно ограждали от насилия, дворовых компаний — в общем, всего того, что называется «настоящей жизнью», и у меня не укладывалось в голове, что дети могут драться. Не просто махать кулаками, улыбаясь во весь рот, а по-настоящему драться, возбуждая в себе спортивную злость, потому что без неё не будет победы. Я ничего не понимал, но после первого пропущенного удара всё изменилось. — Пауза, легкая улыбка, замершие над тарелкой приборы. — Я до сих пор помню того пацана: невысокого, вихрастого, жилистого и очень-очень быстрого. Помню, как он ударил, и помню вкус появившейся на губах крови. И помню свою ярость. Тогда я испытал её впервые.