Энн Райс - Дар волка

— Да, я пришел к этому. Медленно, но пришел. Я пробудился от ненависти к себе, от чувства вины, научился видеть в этом знаки, временами — величественные. Мне не требовалась мудрость Дарвина, чтобы знать, что все мы — суть одна большая семья, все создания, населяющие землю. Стал ощущать это, ощущать единство всех живых существ. Мне не требовались теоретические принципы эволюции, чтобы узреть это. Я надеялся и мечтал о том, что возникнет род бессмертных, таких созданий, как мы, которые будут обладать силой человека и зверя, которые смогут познать мир так, как не могут познать его обычные человеческие существа. Мечтал о свидетелях, племени свидетелей, племени Морфенкиндер, взявших трансцендентную силу от человека и зверя, которая пробудит в них сострадание и уважение ко всем формам жизни, коренящееся в их смешанной природе, человеческой и звериной. Мечтал о них, как об отстраненных, неиспорченных и непостижимых свидетелях миру, стоящих на стороне добра, милосердия и сохранения.

Он замолчал, продолжая глядеть на нее.

— Но теперь вы в это не верите, — предположила она. — Вы не верите в величие или в то, что, возможно такое племя — племя свидетельствующих?

Маргон, казалось, уже был готов ответить ей, но промолчал. Глядел то перед собой, то вдаль.

— Пусть остальные мечтают, — тихо сказал он. — Пусть у них будет вера. Я хочу, чтобы такое племя существовало. Но не знаю, верю ли я в это.

Это признание, похоже, стоило ему многого. Внезапно он сделался совершенно разбитым и обескураженным.

— Я верю в это, — сказал Феликс. — Верю в племя свидетельствующих. Всегда верил. Нигде не записано, кто мы такие и куда мы движемся. Но я верю, что мы выживем, как племя тех, кто несет в себе Хризму.

— Не знаю, верю ли я еще в это, — сказал Маргон. — Верю ли, что наше свидетельство играет какую-то роль, что произошедший в нас синтез сил приведет к чему-то еще.

— Я понимаю и принимаю это, — ответил Феликс. — Я принимаю свое место, среди прочих, смешавших в себе человека и зверя, тех, кто последует за нами, тех, кто воспримет грубый и духовный миры своим, особенным способом, кто смотрит на оба этих мира как на источники истины.

— Да, конечно же, — сказал Маргон. — Всегда мы к этому возвращаемся — к тому, что и грубый, и духовный миры есть источники истины, что истина живет во плоти всех, кто борется, как и тех, кто становится выше борьбы.

— Да, мы всегда возвращаемся к этому, — согласился Феликс.

Лицо Стюарта сейчас было просто великолепно. Он наконец получил желаемое и уже не хотел ничего спрашивать. Просто смотрел в сторону, обдумывая услышанное, осознавая, предвидя доселе скрытые возможности.

Лаура целиком погрузилась в свои мысли. Возможно, она тоже получила то, что желала.

«А я, чего же желал я, — подумал Ройбен, — кроме того, как быть здесь и узнавать, чувствовать, как моя душа открывается этому, даже тогда, когда я не понимаю сказанного?»

Сегодня они попытались свершить нечто грандиозное. И теперь остановились, будто покорив вершину горы.

— А вы, Маргон, вы можете умереть так, как умер Маррок? — уважительно спросила Лаура. — Как Рейнольдс Вагнер?

— Да. Думаю, могу. У меня нет оснований считать, что я чем-либо отличаюсь от остального нашего племени. Но я не знаю. Я не знаю, есть ли во Вселенной боги, которые прокляли меня за кражу этой природной силы, проклявшие тех, кому я передал эту силу своими зубами. Я не знаю. Что это может объяснить? Все мы — загадка. И это единственная истина, известная нам, — что мы знаем, когда и как, но не знаем, почему.

— Ты уж точно не веришь в такое проклятие, — осуждающе сказал Феликс. — Зачем вообще было говорить об этом сейчас?

— О, возможно, и верит, — сказал Тибо. — Более, чем желает признаться самому себе.

— Проклятие — метафора, — сказал Ройбен. — Так мы называем самые худшие из наших несчастий. Меня вырастили в вере в то, что все сотворенное проклято, являлось падшим, оскверненным, проклятым, пока Божественное Провидение не спасло его от проклятия, наложенного на все сотворенное Им самим.

— Аминь, — сказала Лаура. — И куда вы отправились, уйдя оттуда? Кто был первым, кому вы передали Хризму?

— О, это была чистейшая случайность, — ответил Маргон. — Как это очень часто случается. Я вовсе не сразу понял, что это даст мне первого настоящего товарища на многие годы. Это лучшая из причин к тому, чтобы сотворить нового Морфенкинда. Потому что он или она научит тебя тому, что ты не смог осознать за долгие годы борьбы, не научившие тебя. Даст тебе новое понимание истины, о котором ты и не мечтал. Маргон Безбожник встречается с Богом в каждом новом поколении Морфенкиндеров.