Александр Светин - Anamnesis vitae. (История жизни).

— Признак маразма, к примеру! — пробормотал я.

Фельдшерица усмехнулась:

— Меня радует, что вы не теряете чувства юмора даже перед смертью… которая, увы, наступит очень скоро.

Я почувствовал неприятную слабость в коленях. И, чтобы не дать страху овладеть мной окончательно, спросил:

— Как он это делает?

— Кто и что? — удивилась Клавдия Петровна.

— Данила. Как он исчезает и появляется?

— А, вы об этом… Не знаю, это у него с детства. Я, кажется, говорила уже как-то: меня молнией ударило, когда я Данилкой беременная была. Наверное, оттуда и пошло… Умеет как-то создавать временные тела вдали от себя, так сказать, из подручных средств. Из воздуха, воды, земли… Да из чего угодно. А как он это делает — не скажу, не знаю. Да он и сам-то, похоже, не понимает… просто делает, и все тут. В такие моменты и какое-то время после них Данила даже становится почти нормальным. Для реализации моего плана это умение оказалось очень кстати… Данька! — вдруг крикнула она через плечо.

Из дверей кабинета появился Данила с канистрой в руке:

— Здорово, док! — широко улыбнулся он.

— Привет! — машинально поприветствовал его я.

— Данька, время пришло. Пал Палыч нам больше не нужен. Простись с ним — как ты умеешь! — мрачно распорядилась фельдшерица.

— Ладно, ма! — кивнул дебил, швырнул пустую канистру в открытую дверь кабинета и медленно пошел на меня.

Я тупо наблюдал, как огромная фигура приближается. Черт, что же делать-то?!

— Стойте! — выкрикнул я, уворачиваясь от длинных Данькиных рук.

— Что еще? — с досадой спросила Клавдия Петровна, доставая из кармана халата спичечный коробок.

— А где все? Больница что, пустая? — я пытался протянуть время. Сам не знаю, зачем, поскольку помощи ждать было неоткуда.

— Почему же — пустая? — удивилась фельдшерица. — Все здесь. Спят кто где.

— Спят?!

— Спят, — подтвердила она. — Я им помогла. Фторотаном.

И чиркнула спичкой. Крошечный огонек поколыхался неуверенно на самом конце, да и погас. Клавдия Петровна процедила что-то невнятное сквозь зубы и повторила попытку.

Теперь пламя занялось сразу: ярко и уверенно. Фельдшерица подождала секунду, пока разгорится, и, отступив на шаг, бросила горящую спичку в мой кабинет.

С легким хлопком там полыхнуло. Оранжевые языки пламени вырвались из двери, едва не лизнув Клавдию Петровну. Она с противным хихиканьем успела отскочить и нетерпеливо приказала замершему в ожидании сыну:

— Данька, чего застыл! Заканчивай с ним!

Дебил с урчанием обхватил меня своими ручищами. И сдавил, продолжая сжимать все сильнее и сильнее, выдавливая из меня остатки воздуха вместе с жизнью.

Я почувствовал, как хрустят мои ребра. Одно из них, кажется, уже сломалось — судя по пронзившей бок острой внезапной боли. А чертов маньяк обнимал меня все крепче. Будто удав — кролика.

— Отпусти его! — скомандовал звонкий, уверенный голос где-то позади. Очень уверенный.

Я пожалел, что до сих пор жив… Алька! Как, зачем?!

— Разве ты не слышал меня? Отпусти его! — с ноткой угрозы повторил голос.

Я с изумлением почувствовал, как смертельные объятия разжались. Данила послушался Альку и отпустил меня! Хватая ртом воздух, я очутился на свободе. Живой и почти целый…

Алька стояла в паре шагов от нас, у входа. У ее ног тихо рычал и скалил зубы Найт. Шерсть на загривке пса стояла дыбом.

— Гы… Аля хорошая! — обрадовался дебил. — Девятая!

— Аленька! — Клавдия Петровна тоже была рада. — Деточка, как кстати! А мы тут как раз о тебе говорили!

— В самом деле? — удивилась Аля и сделала шаг вперед, к Даниле. — Видишь, я же говорила, что у тебя ничего не выйдет!

Великан вдруг весь как-то съежился и отступил.

— Кот, иди сюда! — Алька схватила меня за руку и задвинула себе за спину.

Я во все глаза наблюдал за происходящим и ничего не понимал. Почему убийца подчиняется ей?

— Данька, чего ждешь?! — взвизгнула Клавдия Петровна. — Кончай с ней!

Дебил вздрогнул, будто опомнившись, и протянул к Альке руки…

Найт молча взмыл в воздух. С места, будто подброшенный невидимой пружиной. И с налету вцепился зубами в горло убийцы.

Данила захрипел и завертелся волчком, пытаясь оторвать от себя пса. Но тот держался крепко: передними лапами Найт обхватил врага за шею и с ненавистью рвал клыками его горло, разбрасывая далеко по сторонам клочки плоти и кровь.

В немом оцепенении мы все следили за страшной картиной: на наших глазах зверь загрызал человека. Преступника, убийцу, но — человека! Алька сжала мою руку в своей.