Михаил Кулешов - Обернись и стань собой

Старик прищурился от попавшего в глаз дыма и сказал:

- Называйте меня просто Василий или дед Василий. Не люблю, когда по отчеству. Как будто, к кому-то другому обращаются. Не привык. А на деревне меня и вовсе Пауком кличут. Спроси кого: Василия Васильевича знаешь? Так не сразу и ответит. А вот спроси Васю-Паука, так сразу на меня укажут.

- Паук? –удивился Иван. –А почему паук? Странно как-то.

- А ничего странного –сказал Василий. –У нас в роду все Пауки. И дед, и отец, и я вот. Когда–то мы были известные на всю область мастера по сетям. Рыбацким сетям. Лучше нас никто не мог плесть! Наши сети знают и на Хаве, и на Икореце, и на Чигле. Да, поди, везде в округе. Я с измальства обучен этому умению. Плету сети всю жизнь.

Старик немного помрачнел:

- Вот только сейчас все реже обращаются. Все больше в городе покупают. А какие там сети? Тьфу! Но иногда все же нуждаются во мне. Кому «телевизор» сделать, кому бредень наладить. Или вот вершу, например.

Дед Василий ткнул валенком конструкцию из проволоки и лески, с которой возился до приезда гостей.

- По правде говоря, и плесть-то труднее стало. Проклятый ревматизм. Будь он неладен. Теперь понятно, почему Паук?

Все согласились - действительно паук: сидит себе тихонечко и сети плетет. Старичок так увлекся, что совершенно отошел от интересующей всех темы.

- Но, как видно Паук-то я последний. Два сына у меня, Федька и Колька, не захотели перенимать науку. Как отслужили в армии, так и сбегли в город. Сначала я злился, что в деревне не остались, а потом думаю: а что им делать в нашей глухомани - ни работы, ничего. Сейчас уже и внуки у меня большие. Вот только приезжают редко.

Старик на секунду задумался. Тут Иван, до сих пор терпеливо слушавший говорливого деда, постарался перевести разговор в нужное русло:

- А может быть и к лучшему, что сейчас их здесь нет. Вы ведь сами сказали, что сейчас в деревне небезопасно.

Дед Василий встрепенулся и достал новую папиросу:

- Во-во, все к лучшему. Мы бы и сами со старухой к сынам в город подались, да вот только дом и хозяйство остановить не можем. И уже слишком старые мы, чтобы бояться. А случилось вот что. Только не думайте, что старик Василий сбрендил. Завелась в наших краях «нечистая сила».

Он на мгновение умолк и быстрым взглядом осмотрел слушателей, пытаясь определить, не ухмыляется ли кто-нибудь. Но лица у всех были серьезными и, удовлетворившись, продолжил:

- И не просто «нечистая», а оборотни.

Максим и Рита переглянулись.

- Я это сразу понял. Все началось еще в начале весны, когда у Сереги Угарика ночью всю скотину волки перерезали. А его самого уволокли. Так и не нашли, бедолагу. Остатки двух телок отыскали за дальним оврагом. А его самого нет. Я тогда и сам ходил к его сараю, когда милиция приехала посмотреть, хоть там и все оцепили. Но даже с улицы было видно, что стены сарая изнутри и даже потолок были забрызганы кровью. Зрелище не приведи… Его жена с сыном, и теща почти сразу уехали в город к родне. Но, говорят, с той ночи у Матвеевны, в смысле у тещи, голова трясется. А сынок Леша заикаться начал. И то понятно - они же первыми увидели эту бойню.

Ну, так вот. Все говорили –волки, волки. А какие же, к шутам, это волки. Что я волков не знаю, что ли? Я следов-то их на своем веку перевидал. А следы были. И следы эти были не волчьи, то есть, похожи, конечно, но больно большие - раза в два больше. Таких волков не бывает. И еще, говорят, Серега в них стрелял. А почему тогда не попал? Он был мужик правильный, малопьющий. Фермер. И ружье у него было хорошее. И где это видано, чтобы собаки отказывались идти по следу? Понятно, что не простые звери приходили, а оборотни. Вот года три назад в соседнем районе объявилась одна шалая стая волков. До того обнаглели, стервецы, что среди бела дня стали на глазах у людей на скотину нападать. Кур, собак таскать. Говорили, бешеные. Одна волчица даже на малую девчонку напала. Хорошо, рядом отец оказался. Вилами бандитку запорол. Так что вы думаете. Собрались охотнички со всего района. В помощь им дали милиционеров с автоматами. Быстренько выследили эту стаю, обложили и перебили до последнего волка. И то этот случай был исключительный.

Старичок на мгновение замолчал, смакуя мудреное словечко, которое удалось вставить. Потом продолжил:

- Случай был исключительный потому, как волки, хоть всегда водились в этих местах, и, бывало, теленка утащат, или овцу там, но на моей памяти никогда так не озоровали. А тут и скотину перерезали и человека сгубили, и спокойно ушли в леса. И никто их не видел. Охотнички по лесам ходили, милиция с автоматами - никого не нашли. Как будто их и не было. Я еще тогда сказал участковому, что это «оборотня». А он только разозлился и обматюгал меня. Сказал, чтоб я пил меньше и вообще не лез не в свои дела со своими сказками. А как же это не мои дела? Страдаем то мы, простой народ! Вот в прошлом месяце пропала фельшерша из Агеевки, Настя. Я ее хорошо знал. Она мне еще зимой спину от радикулита лечила. Баба молодая, здоровая. Шла домой поздно вечером. И пропала. Сколько не искали, не нашли. На лихих людей думать глупо. Тут таких нет. Это в городе всякие бандиты и рэкетиры. А здесь такого отродясь не было. Самое большее - парни у клуба подерутся или яблони кто обтрясет. Вот и все происшествия. А Настю все знали и любили. Ее даже, словом никто бы не обидел. Вот и выходит, что ее уволокли те же злыдни, что и Серегу. Помню, в ту ночь я, и не только я, слышал вой из леса. И скажу, вам волки так не воют. Не могу объяснить словами, но так, наверное, воет только «нечисть».