Евгений Енин - Случайностей не бывает

— Боб!!! — Артём скорее почувствовал, чем услышал крик Азалии.

Отчаявшись добыть огонь, Боб отшвырнул зажигалку, и вытащил из кармана тренировочных штанов револьвер. И выстрелил! Но не в Олгой-Хорхоя, как подумал Артём, а в ракетный двигатель. А вот сам револьвер действительно бросил в червя.

Револьвер системы «Наган» образца тысяча девятьсот девяносто пятого года и выхлоп синего плазменного пламени из ракетного двигателя достигли морды Олгой-Хорхоя одновременно.

И провалились в его чёрное нутро.

Червь успел расширить диаметр своей глотки практически до размеров тоннеля, вывернув кольца с зубами наружу. Огонь, усиленный револьвером, попал в пустоту.

Дрезина дёрнулась и начала резко ускоряться.

Олгой-Хорхой был к этому готов. Он отстал от дрезины на несколько метров, сжимаясь для прыжка, и в следующую секунду его пасть поглотила телегу и всех, кто в ней находился.

Давно Артём не чувствовал такой тишины и покоя. Именно чувствовал, после непрерывного грохота и криков последних часов, абсолютная тишина ощущалась тактильно, не ушами, а кожей, всем телом. И покой — уже полдня его тело не пребывало в покое ни секунды, даже если они просто ехали по рельсам, то поезд как минимум раскачивался. А сейчас — совершенный стазис. Он лежал на спине и смотрел на мутные жёлтые ленты, там, где должны быть лампы освещения тоннеля. Смотрел сквозь слой чего-то серого, неоднородного, с пробегающими внутри более тёмными, похожими на разводы чернил в воде волнами.

— Порфочка, ты здесь? — послышался голос чёртовой мамы. — Ты как, не ушибся?

— Г-хм. Да, — осторожно ответил Порфирий Гордеевич. — М-да-с-с. Нет.

— Порфочка, а ты не знаешь, почему на том свете для чертей так скучно, и тут ещё ты?

— И ещё я, — простонал Фрол.

— О, ещё и он, ко всем несчастиям.

— Азочка, это потому, что мы ещё на этом свете. Если тебя это не очень огорчит.

— Порфочка, ты знаешь, у меня со здоровьем в последнее время как-то не очень. Мне что-то иногда мерещится. Вот только что померещилась, что меня с моими мальчиками сожрал дождевой червяк — переросток.

— Азочка, не волнуйся, ты совершенно здорова, если, конечно, тебя только это беспокоит. Тебе не померещилось.

— И долго я такой останусь?

— Какой, Азочка?

— Здоровой, кретин ушастый! Нас что, правда сожрал Олгой-Хорхой? — От томного шёпота чёртова мама одним щелчком перешла на скандальный крик.

— Так, а можно нормально объяснить, а не орать через меня, — поднялась, растеребив узел верёвки, Яна, энергично вливаясь в скандал.

Иногда покричать — это самый простой и безопасный для окружающих способ сбросить напряжение.

— Мама, мне страшно! — поймал общую волну Бенедикт.

— А ну, цыц! — Порфирий Гордеевич, служивший когда-то в армии в немалом чине, знал, как гасить истерику. Например, у лошадей. Уверенный голос и твёрдая рука, вот что для этого нужно. — Всем спокойствие!

Для спокойствия он жахнул кулаком по дрезине, что-то сломав.

— Во-первых, перекличка личного состава. Все здесь?

— Все, — хором сказали все.

— Во-вторых, да, тварь нас съела. В-третьих…

Что «в-третьих», обер-кондуктор сказать не успел.

Серый кисель с чёрными прожилками, слой которого отделял их от окружающего мира, исчез.

— …израк, — услышали они сквозь вернувшийся вой ветра в ушах.

— Что? — прокричала Яна.

— В-третьих, это червь-призрак, — повысил голос Порфирий Гордеевич. — Фьють!

И он проиллюстрировал жестом этот звук, обозначавший всю бесплотность призрака и его неспособность если не съесть, то переварить дрезину с пассажирами.

Которая, войдя в Олгой-Хорхоя спереди и выйдя сзади, быстро замедлялась.

Пребывание реальной телеги внутри призрачного червя погасило ракетный двигатель и прикончило аккумулятор двигателя электрического.

— Вы как нас обогнать-то сподобились, Азочка? — спросил Порфирий Гордеевич, когда стало можно говорить без крика.

Чёртова мама перегнулась через Фрола и шепнула что-то в большое мохнатое ухо эльфа.

— Да ладно! — отмахнулся он.

Азалия кивнула, сделав многозначительный взгляд и сжав губы в ниточку.

— А как же вы?..

— Цыц! Не при детях!

— Эй! — встрял Артём. — Мы не дети! И мы должны понимать, что происходит!

— Ну а если без подробностей? — с надеждой на подробности посмотрел на Азалию Порфирий Гордеевич.

Она показала ему фигу, и выдавила сквозь зубы, гордо откинув голову:

— Метро-четыре.

— Чего? — не поняла Яна.